Я отказывалась.
Такой я была – не хотела спать одна. Но она настаивала, и в конце концов мне пришлось уступить.
Когда я начала жить в отдельной комнате, мне понравилось иметь личное пространство, но с братом мы остались близки. Он меня любил. И я его. Я испытывала к нему самые нежные чувства и не хотела, чтобы ему причиняли боль. Я насмотрелась, как он страдает.
Когда Брайану стало лучше, мы стали активно участвовать в общественной жизни. Мы жили в небольшом городке с населением всего в пару тысяч человек, и все ходили на три главных парада в году – Марди Гра[5], Четвертого июля[6] и на Рождество. Весь город ждал их с нетерпением. Во время праздников на улицах собирались толпы улыбающихся людей, они махали руками, забыв на день о проблемах и трудностях жизни, и любовались, как их соседи медленно шествуют по шоссе 38.
Однажды мы с ребятами решили украсить гольфкар и выставить его на параде Марди Гра. В него набилось, наверное, детей восемь – чересчур много. Трое устроились на скамейке, пара стояла по бокам, держась за небольшую крышу, а кто-то балансировал сзади. Мы настолько нагрузили гольфкар, что колеса у него почти сдулись. На всех нас были костюмы XIX века (я даже не помню почему). Я сидела впереди на коленях у старших ребят и махала зрителям рукой. Проблема в том, что из-за такого количества детей и спущенных шин кар трудно было контролировать, а из-за смеха, маханий и всеобщего возбуждения… ну, мы всего несколько раз врезались в идущую впереди машину, но этого было достаточно, чтобы нас выгнали с парада.
4
Когда папа снова запил, его бизнес начал рушиться.
Стресс из-за финансовых проблем усугублялся хаосом резких перепадов настроения. Особенно страшно было садиться к нему в машину, потому что всю дорогу он разговаривал сам с собой. Я не могла разобрать, что именно он говорил. Он словно переносился в свой мир.
Я уже тогда знала, что у папы были причины, из-за которых ему хотелось забыться в пьяном угаре. Он постоянно переживал из-за работы. Сейчас я понимаю, что он таким образом пытался сам залечить душевные раны, нанесенные абьюзивными методами воспитания Джуна. Однако в детстве я не могла понять, почему папа был так строг с нами, почему обесценивал все наши старания.
Больше всего меня печалит то, что я всегда хотела иметь папу, который любил бы меня такой, какая я есть, и говорил бы: «Я люблю тебя. Можешь сделать что угодно. Я все равно буду любить тебя безусловной любовью».
Отец был со мной безрассуден, холоден и жесток, но с Брайаном он обращался еще хуже. Он нещадно заставлял брата добиваться успехов в спорте и казался мне очень жестоким. Жизнь Брайана в те годы была намного тяжелее моей: отец обращался с ним так же бесчеловечно и грубо, как и Джун с ним когда-то. Брайана заставляли заниматься баскетболом и футболом, хотя брату не подходили эти виды спорта по физическим данным.
Отец оскорблял маму. Он из тех пьяниц, которые могут пропасть на несколько дней. По правде сказать, мы