– Готова на все только ради тебя или ради других парней тоже?
– Других парней? – воскликнул Парсон. – Стал бы я ее оплакивать, если бы она хоть кого-нибудь к себе подпустила! Я единственный в мире, кто может с ней справиться. И единственный, кто может оценить ее по достоинству. У нее разорвется сердце, когда она узнает, что я ушел навсегда. Она, наверное, никогда не простит меня за то, что я ее продал.
– Погоди, – перебил Джинго. – Ты ее продал?
– Да, продал ее и простился с ней. Я был пьян, – печально подтвердил Парсон.
– Это плохо, – заключил юноша, хмуро уставясь в землю и отодвигаясь от своего приятеля.
– По ночам она была просто неподражаема, – вздохнул Парсон. – Ее трудно было разглядеть в темноте, но ей не было равных. У нее открывалось второе дыхание, Лиззи готова была скакать всю ночь напролет. Я такого никогда не видел! Мы с ней много попутешествовали.
– Она путешествовала с тобой? – удивился Джинго, и на его лице проступила гримаса отвращения.
– Вот именно! – Верзила презрительно рассмеялся. – Никто не отмахивал с мужчиной такие расстояния как Лиззи со мной. Мы шли в пустыне от колодца к колодцу, а это сто двадцать миль. Как тебе такой переход?
– Черт возьми! – ахнул Джинго. – Вот это переход! Трудно поверить.
– Другие тоже не верят. Но я-то знаю. Я переводил часы пути в мили. Но мы добрались до воды. – Помолчав немного, должно быть вспоминая, Парсон добавил: – А теперь ее нет! И может, больше я никогда ее не увижу. Тут ошивается один одноглазый мексиканец-полукровка, которому она приглянулась. Наверняка ему достанется.
– Черт побери! – вскричал юноша. – Надо что-то делать.
– Ничего нельзя сделать.
– Но тогда она уйдет с этим грязнулей!
– Ей ничего не остается. Ведь я ее продал, не так ли?
– Не понимаю, – возмутился Джинго. – У меня в голове все перемешалось. Но может быть, она привыкнет к новой жизни, а? – Произнося эти слова, он с невыразимым отвращением посмотрел на человека-гиганта.
– Для этого она слишком стара, – хрипло произнес Парсон.
– Сколько же ей лет?
– Двенадцать.
– Двенадцать лет! – задохнулся молодой человек.
– И все еще в отличной форме. Может быть, немного тяжеловата в коленях, но ничего серьезного. Мне нравится, когда они немного тяжеловаты в коленях, а тебе? Походка делается более свободной.
– Ты хочешь сказать, что двенадцатилетняя девочка…
– Девочка? Кобыла, идиот! – перебил Парсон.
Джинго прислонился к стене и хохотал до тех пор, пока не начал задыхаться.
– Я-то решил, что Лиззи – твоя девушка, – объяснил он, – и собирался дать тебе по морде за хамское отношение к ней.
– Если бы это была всего лишь девушка, – вздохнул верзила. – Женщин на свете много, а Лиззи – одна.
– Сколько ты за нее получил?
– Только сто пятьдесят. Я был пьян.
– А сам за нее сколько платил?
– Две сотни наличными и пять лет непрерывной борьбы. Были