Мне повезло – и я вырвался. Но многие, пройдя этот путь, так и не смогли подняться с колен и бороться за себя. Правильно утверждал классик коммунизма: «Жизнь есть борьба».
У лесной дороги, гляньте сами, – жизнь, похоже, очень нелегка: вся покрыта крупными корнями зримо, словно венами рука. И в дожди, и в зной, и даже в стужу под землей идет незримый бой: если корни вылезли наружу, значит, нет им жизни под землей. Перевиты, скручены и сжаты, лезут в пустоту из темноты. Так на берег, ужасом объяты, вылетают стаями киты. А вокруг – повсюду – пенье птичье, яркое цветенье – напоказ, как декоративное обличье мрачных дел, скрываемых от глаз. Может быть, я пристальнее буду видеть жизнь не внешней, а такой? «Жизнь – борьба». Всегда борьба и всюду. Даже там, где видимый покой.
Но долгое барахтанье в болоте отнимает все силы, и даже оказавшись на суше, люди не смогли преодолеть синдрома страха перед жизнью – и жизнь свою доживают мертвыми.
Отгуляли, кажется, ребята.
Охаем да чай горячий пьем.
Водочка ни в чем не виновата.
Сами виноватые во всем.
Но зато какие были речи,
добрые хорошие слова!..
А теперь опущенные плечи
и совсем больная голова.
Ни о ком не скажешь – мол,
бездельник, но никто не сделал ничего.
И не жалко пролетевших денег,
времени вот жалко своего.
Глупая российская безпечность!
Снова удивили белый свет.
Думаем, у нас в запасе вечность,
вечности у нас как раз и нет.
Да ее, пожалуй, и не будет…
Потому, заботясь о судьбе,
нас никто пристрастней не осудит,
чем мы сами судим о себе.
Брат Эдик
Друг нам дороже брата иногда
Как в детстве мне хотелось иметь старшего брата! Пацаны, у которых были братья, в нашей дворовой компании считались выше – к их заработанному авторитету непременно добавлялся авторитет брата, а если брат был хоть чем-то знаменит во дворе, а лучше – в районе, к такому пацану относились с двойным уважением. И трогать боялись – брат заступится, по шее надает, мало не покажется. Вот и я мечтал о старшем брате; он был бы старше ненамного, лет на несколько, и стал бы мне и в играх товарищам, и в учебе помощником, и наставником, и, конечно, моим главным кумиром.
Брат
Заметок о нем не ищите,
Со звездами он не знаком,
Игравший на левом, в защите.
В «Динамо». Не важно в каком…
Пускай наше поле покато.
Зато – под Стрельцова сутул —
Линялой футболкою брата
Стирал я потеки со скул.
На узкой дворовой площадке,
От воли немного шальной,
В атаку я шел без оглядки
И верил, что брат за спиной.
Незримо, и все-таки рядом.
И коль я сыграл невпопад,
Рискуя, в шпагате, подкатом
Исправит ошибку мой брат…
Площадка