Зловредной дьявольской уловкой
До помрачения ума.
Ведь ни жердина, ни батог
Не в силе дать им в воздух взвиться.
Когда ж затмить нечистый смог
Их разум, то летят, им мнится,
Невесть куда, чтоб порезвиться,
Потешиться по воле всласть.
Иная в самый Рим примчится –
Куда ей сроду не попасть.
……………………………………..
В аду у скованных чертей,
– То скажет Вольное Хотенье, –
Нет ни напилков, ни клещей,
Дабы умыслить вызволенье.
Отколе ж мерзко наважденье?
Чтó христианам вражья рать
Чинит толико злоключенье?
Сей дури не могу понять.
И в другом месте той же поэмы:
Je ne croiray tant que je vive
Que femme corporellement
Voit par l’air comme merle ou grive,
– Dit le Champion prestement. –
Saint Augustin dit plainement
C’est illusion et fantosme;
Et ne le croient aultrement
Grégoire, Ambroise ne Jherosme.
Quant la pourelle est en sa couche,
Pour y dormir et reposer,
L’ennemi qui point ne se couche
Si vient encoste alle poser.
Lors illusions composer
Lui scet sy très soubtillement,
Qu’elle croit faire ou proposer
Ce qu’elle songe seulement.
Force la vielle songera
Que sur un chat ou sur un chien
A l’assemblée s’en ira;
Mais certes il n’en sera rien:
Et sy n’est baston ne mesrien
Qui le peut ung pas enlever»70.
………………………………………….
В земном обличье не взлетишь,
И уверенье в том напрасно,
Не дрозд есть женщина, не стриж,
– Защитник молвил велегласно. –
И Августин глаголет ясно:
То ум, мечтаньями томим;
Григорий мыслит с ним согласно,
Амвросий и Иероним.
Когда поспать и отдохнуть
Убогая в постеле чает,
Враг, не хотяй очес сомкнуть,
Себя близ ней располагает.
Мечтанья ложны навевает
Ей в разум толь искусно он,
Что мнится ей, она летает,
Когда сие всего есть сон.
Мерещится, она стремглав
В собрание ко ведьмам мчится,
Кота, собаку оседлав;
Сего ж ни с кем не приключится:
Ни жердь, ни палка не сгодится,
Дабы хоть на вершок взлететь.
…………………………………………….
Фруассар, мастерски описавший случай, происшедший с одним гасконским дворянином, который совершил полет в сопровождении некоего духа по имени Хортон, также рассматривает это как «erreur» [«заблуждение»]71. Вынося свое суждение о том, имеет ли здесь место дьявольское наваждение, Жерсон склонен сделать еще один шаг к объяснению всевозможных проявлений суеверий вполне естественными причинами. Многие суеверия, говорит он, порождаются единственно лишь игрою воображения и меланхолическими мечтаниями; в тысячах случаев это болезненные отклонения фантазии, возможные, например, вследствие каких-то внутренних поражений мозга. Подобный взгляд, а его придерживается и кардинал Николай Кузанский72, кажется достаточно просвещенным, так же как и мнение, что значительное место в суевериях занимают языческие пережитки и игра поэтического воображения. Однако, хотя Жерсон и соглашается с тем, что эта мнимая чертовщина во многом объясняется естественными причинами, напоследок и он отдает должное дьяволу: внутренние поражения мозга вызываются все-таки дьявольским наваждением73.
Вне