– Хорошо, – отвечает Любава. – Но одно условие у меня. Братья твои у меня в каземате сидят. Отпущу я их немного погодя, но ты их опасайся, не доверяй сильно-то.
И пошла снадобье принесла в туеске березовом. Положила ему в один карман это снадобье, а в другой карман обычную воду в хрустальном графинчике.
И домой отправила.
Едет Гаврюша, поспешает обрадовать деревенских. Дедушка его уже под дубом ждёт.
Обсказал всё Гаврюша, помог и дубину дедушке вырыть и сжечь, другим-то некогда было – дракой занимались.
Только они это проделали, как народ перестал руками-ногами махать, по домам разошёлся – работу делать, очень уж много работы накопилось.
Подъезжает Гаврюша к полю сожжёному. Смотрит – а там пшеница колосится – живая, не обугленная.
– Ай да молодец, Любавушка! – обрадовался Гаврюша. Все как надо управила!
Тут и братья его догнали. Без разговоров из седла сшибли, карманы обыскали. Туесок неприметный выкинули, а графинчик хрустальный забрали, чтобы батюшке предьявить. Коня Гаврюшиного тоже забрали.
Поднялся Гаврюша, туесок с молодящим снадобьем поднял и пешком пошёл.
Дома батюшка, из хрустального грфинчика попивши и ничего не получивши, приказал прогнать Дмитрия да Данилу с глаз долой.
Тут и Гаврюша подоспел. Попил царь из туеска, сразу силу молодецкую почувствовал да в пляс пустился от радости. Можно теперь и поплясать, коли не болит ничего.
Гаврюшу на царство поставил. И стал Гаврила-царь честно управлять – негодяям спуску не давал, хорошим людям – почтение.
Райская птица
Покинул Иванушка стольный город, где царские загадки отгадывал, и дальше пошел.
И попал он в страну дивную, где люди не разговаривают, а поют.
Удобно это. Захочет жена мужа отругать, а пока придумает какую мелодию для этого подобрать, уже и ругать не хочется. Потому как время на придумывание требуется, и вся злость проходит.
А правила в этом государстве королева Учелла.
Она сама дня без песни прожить не могла. Потому и остальных петь заставляла.
Так что и ребятишки малые, и деды старые – все по великому закону обязаны были петь, а не говорить.
Ох и трудно Иванушке пришлось в этом королевстве. Желает подойти хлеба купить – не тут-то было. Надо кумекать какими словами, да в какой тональности.
Дома-то окромя матушкиных колыбельных и не знал ничего. Сосед еще на гармошке частушки играл. Больше отродясь он никакой музыки не слыхивал.
– Ну ничего, – думал Иванушка. – Побуду пару деньков, да дальше двину. Много еще стран должно быть на свете.
Про королеву Учеллу слухи всякие ходили.
Что, якобы, ровно в полночь становится она птицей.
Интересно стало Иванушке – в большую птицу она обращается или в малую? И что потом делает?
Спел он своему домохозяину, у кого угол снимал, что поглядеть на королеву хочет.
– Не советую, –