Чего он взялся за старые фотографии?
При моем появлении дед резко захлопнул альбом.
– Все прошло нормально?
– Да. Я в экипаже «Волхва», послезавтра старт… Ты не видел собаку?
– Видел. Маша отвезла Тирана в питомник.
– Что? – завопил я.
– Маша. Отвезла. Пса. В питомник.
Дед с кряхтеньем поднялся.
– Петя, дом будет пустым. Через сутки его опечатают и начнут рыться в документах. Я не хочу, чтобы пес получил пулю, защищая наше барахло. Маша оплатила его проживание в питомнике в течение двух лет. Мы заберем его, вернувшись. Надеюсь.
Как всегда, дед был прав. Но…
– Почему ты не сказал мне? Я бы с ним попрощался!
– Петя, нельзя оставлять кусочек души за спиной. Не нужны лишние прощания.
– Они не лишние… – У меня защипало в глазах. Ну да. Не оставляй ничего позади… Все равно останутся – Земля, Россия, дом… хитрый паренек Алешка, для которого я лишь источник сувениров. Я еще никогда не уходил, так четко зная, что могу не вернуться. Даже перед первым, тренировочным полетом в космос не дрейфил, как сейчас…
– Петр, собаке будет там хорошо. Неужели ты думаешь, я не переживаю?
Я через силу кивнул.
– Дом будут обыскивать, – продолжил дед. – Я уже сжег все свои бумажные документы и стер информацию на машине. Почисти свой компьютер тоже… если там есть что-то личное. Отформатируй диски, и лучше – несколько раз.
Его ноутбук и впрямь был включен, но экран оставался темным, лишь с парой строчек БИОСа. А в камине – очень много легкого белесого пепла.
– Хорошо, дед.
– И возьми эти альбомы, – вздохнул дед. – Вынеси в сад. Сожги. В комнате не хочу, слишком много вони.
Он что, серьезно?
– Не хочу, чтобы чужие руки лапали наши лица, – сказал дед. – Ты уж прости старика. Пленки где-то есть, потом распечатаем все заново… если вернемся.
– Дед…
– Петя, прошу тебя.
Я колебался.
– Или мне самому тащить их в сад? – тонко закричал дед. – А? Самому?
…С грудой альбомов я вышел из дома. Маши внизу уже не было, и рептилоида тоже. Я оттащил альбомы в дальний угол сада, где в детстве жег костры и строил каждое лето шалаш. Бросил их на жухлую траву.
Что-то чудовищное в этом было, противоестественное. Человеку не стоило придумывать фотографии – зная, что порой их приходится жечь. С распахнувшихся страниц на меня смотрели лица – деда, родителей, меня самого, знакомых и незнакомых людей… Вот дед, еще не старый, на каком-то конгрессе. А вот… надо же… с Даниловым! Совсем молодым, но каким-то сжавшимся, неловким, отводящим от объектива взгляд. Не любил я смотреть старые снимки – а зря.
Я достал из кармана спички, которые торжественно вручил мне дед, и тут взгляд упал на фотокарточку родителей. Со мной на руках. Уменьшенная копия той