Вот ведь, «детища»… Скажет тоже! Быстро Сережа позабыл – похмельный и безденежный! – что это Кара за него словцо замолвила… чтобы его на работу взяли. Сережа умел навести шороху вокруг своих архитектурных талантов. Но к систематическим занятиям он с детства не проявлял тяги. Кое-как, с исключениями и восстановлениями он окончил реставрационное училище. Валял дурака, пил, но среди хаоса умудрялся рывками заработать и даже зарекомендовать себя достойным мастером. Но дури в нем не убавлялось. Мог представиться работодателю «масоном-каменщиком». Он был старшим по рождению, но остался навсегда младшим. Не вписавшимся ни в одну иерархию, начиная с семейной.
Вряд ли у него могли быть самостоятельные проекты… Разве что чей-то загородный дом. Кара пристроила братца в фирму, реставрирующую усадьбу купца Неволина. Особняк с привидениями! Но… это снежный ком воспоминаний, который не стоит тревожить, а то ненароком полетишь с ним в бездну.
Недели через две… или через месяц – временные рамки давно осыпались – после того, как Кара поселила Сергея в квартире Ольшевских, он пропал. И до сих пор не нашелся. Двадцать лет – это срок, чтобы потерять надежду? Нет, если человек так и не переплыл реку вечности. Его не нашли мертвым. Но и живым – тоже.
А теперь ей послан Глеб, словно весточка из эфира, из того туманного промежутка между той стороной и этой, из тех ноль целых ноль десятых процента, вероятность которых не подлежит рассмотрению.
Она отперла дверь, как всегда раздражаясь на заикание ключа в старом замке, и уперлась взглядом в вечное семейное фото – они с мамой и Серегой на море. Кара пристроила эту фотографию поближе к самым любимым книгам. Чтобы все самое важное встречало тебя, когда ты входишь. Обнимало и защищало. И – твоя вина, конечно, тоже. Не та вина, которая парализует и медленно убивает. А та, что побуждает к действию и искуплению.
Как все же глупо получилось! Она набивается в подруги к незнакомой ей особе, у которой это,