Беру и отдаю свой барбют Туку.
Следом в ход пошла глефа[63] с изящным, хищной формы лезвием. По словам Люмьера – итальянской работы и тоже какого-то жутко знаменитого мастера.
Ее я сразу отложил в сторону. Вот не представляю себя с палкой, у которой наконечник напоминает лезвие от косы. Какой-то неблагородный вид получается, да и работать ей могу разве что как битой.
Вдруг пришла мыслишка в голову, как еще маленько развести незадачливых кабальеро.
– Всего золотой, – попытался уговорить меня Люмьер. – Такой глефой удобно действовать и в пешем строю, и конным.
– Я не торгуюсь, шевалье, – сделал скорбное лицо. – Я вижу, что вещь стоящая.
– Так в чем дело?
– Давайте сначала рассмотрим предметы действительно ценные, которые позволят закрыть основную часть долга, а потом уже доберем остатки, – закинул я удочку.
Скоро мне уже грузить имущество будет некуда, а они предлагают всякую малоценную хрень. Огласите весь список, пжалста…
– Это законно, – качнул головой уже основательно подпивший де Граммон и заорал на пажа: – Робер, тащи мою шкатулку с драгоценностями!
– О-о-о!.. – воскликнул де Люмьер и хватанул вина из кубка. – У… у Жюля есть хорошие камни…
– Так давайте выпьем до дна, за… за честь кабальеро… – поднял я кубок.
Приметив, что де Люмьер и де Граммон уже хорошенько подшофе, решил накачать их окончательно. Сговорчивее станут, да и при нашем отъезде меньше проблем будет. Мало ли что у них на уме… у кабальеро-то средневековых. Благородство, согласно доступным мне историческим источникам, очень частенько перемежалось откровенной подлостью… в первую очередь у благородных кабальеро.
Выпили, закусили…
Опять выпили и закусили…
В промежутке я сторговал за смешную цену ту самую лошадку, на которой привезли имущество де Граммона, вместе с упряжью. Пригодится. Не буду же я осквернять своего Родена неблагородной поклажей.
Допили вино, и когда де Граммон уже не совсем ясно понимал, где он находится, и порывался скакать рубить драконов, а де Люмьер хотя и соображал, но постоянно норовил свалиться на бок, приступили к драгоценностям.
Я сам хорошо подпил, но пока держался; видимо, бастард неплохо тренировался по части алкоголя.
Почти весь остаток долга, по ценам Люмьера, конечно, покрыли массивное узорчатое ожерелье с шикарным топазом на подвеске и два перстня. Один с изумрудом, а второй с неизвестным мне камнем розового цвета. Очень красивым и просто громадным по размеру.
Глефу тоже забрал походя. Туку будет. У него уже есть алебарда[64], теперь будет и глефа. Или я сам как-нибудь обучусь ею орудовать.
Да, еще забрал серебряный таз для умывания и рулон батиста. На портянки сойдет, если что.
По итогу