– Как романтично! – восхитился адмирал. – Да вы сочинитель!
На «сочинителя» обижаться не стоило – поэты, писатели и прочая никому не нужная богема в Гедонии была крайне популярна.
– Спасибо. – Алекс взял бокал с коктейлем. С удовольствием сделал глоток. – Я угадал?
– К сожалению, ситуация гораздо хуже, – вздохнул адмирал. – Корабль совсем новый, только что со стапелей. Защитные системы… э-э… отключены, попасть на борт может даже ребенок. И нас вовсе не собираются атаковать, поверьте! Гедония – мирная планета, космический флот мы держим исключительно в эстетических целях.
Алекс позволил и себе ироническую улыбку. В галактике не бывает мирных планет. Точнее, они встречаются, но слишком уж часто меняют хозяев.
– Тогда в чем ваша проблема?
Адмирал взглядом указал на экран. То ли управление было мысленным, через радиошунт или нейротерминал, то ли вышколенный секретарь, скромно сидящий за своим столиком в углу, в приказах не нуждался. Алекс решил поставить на второе – в Гедонии одинаково не любили техноимпланты и генетические специализации.
– Мы купили корабль у халфлингов, – сказал адмирал. – Мы заказали самый мощный, самый красивый и самый совершенный боевой корабль в галактике. Заказ выполняли восемь лет…
Алекс его уже не слушал. Оставив бокал, он смотрел на экран, совершенно не заботясь о том, чтобы скрыть восторженное выражение лица.
Корабль был прекрасен.
В космическом сражении все подчинено функциональности. Боевой корабль должен иметь максимальный тоннаж к площади обшивки, потому что тоннаж – это энергия, компьютеры, пушки и не очень-то нужный довесок в виде экипажа, а обшивка – это броня, которую при всех защитных полях требуется делать потолще.
Что это значит на практике?
Простейшую арифметическую задачу и простейшую геометрическую фигуру.
Космическое сражение – это битва шаров.
Плавно скользят (если смотреть издали, если вблизи – то стремительно несутся) в пространстве шары самого разного диаметра. Маленькие шарики – истребители, побольше – эсминцы, еще больше – крейсера, совсем уж большие – линкоры. Если повезет, то среди кораблей окажется циклопическая сфера дредноута.
Некоторые шары блестящие, это значит, что ставка сделана на отражающую броню. Другие – черные, это значит, что ставка сделана на поглощающую броню. Третьи – радужные, это значит, что вам посчастливилось наблюдать новейший корабль с динамической обшивкой. Впрочем, под черной броней наверняка найдется зеркальная, под зеркальной – черная, под дорогой и пока не отлаженной радужной – пара слоев обычной.
Это уже не арифметика и не геометрия. Это физика.
В своем движении шары отчаянно маневрируют. Лучевое оружие с расстоянием теряет мощность даже в вакууме. Самонаводящиеся ракеты хоть и невозможно «стряхнуть с хвоста», но маневр даст совсем не лишние секунды для зенитных батарей.
Это механика.
В броне периодически открываются амбразуры – чтобы выпустить пучок света, направить в цель заряд частиц или дать залп ракетно-торпедным оружием.
Это тактика.
Где-то внутри кораблей делает свою работу экипаж. Как правило – лишь задает общую стратегию, а иногда еще борется за живучесть. Машины все равно маневрируют и стреляют быстрее и точнее, но экипаж обычно имеется.
Это традиция.
Иногда один из шаров прекращает маневрировать и уносится прочь по инерции. Иногда – превращается во вспышку света.
Это – конец.
Корабль, построенный халфлингами для Гедонии, казался пришельцем – нет, не из другого мира, законы физики и геометрии одинаковы во всей Вселенной. Он казался пришельцем из другого времени. Из тех далеких и странных веков, когда оружие делали не просто смертоносным, но еще и красивым.
Где-то в центре конструкции корабля угадывалось зеркальное сферическое ядро, но даже оно казалось частью дизайнерского замысла. Из сферы тянулись вперед сверкающие плоскости, они подобно лепесткам расширялись и расходились в стороны, придавая кораблю форму раскрывшегося цветка. Сходство усиливал выходящий из ядра «стебель» – ребристая колонна необычного зеленовато-серого оттенка с торчащими подобно шипам выступами.
– Цветок… – восхищенно сказал Алекс.
– Мы назвали его «Серебряная Роза», – с гордостью произнес адмирал. – Не правда ли, красивый корабль?
Корабль начал медленно вращаться, и Алекс понял, что «цветок» даже не был симметричным. «Лепестки» различались по форме и толщине, по кривизне изгиба. «Стебель» тоже был не совсем ровным и прямым, «шипы»