– Ир, нет,– извиняясь всем видом, Нила мягко отвела Иркину руку,– я, правда, не могу.
Нилка рисковала: не было никакой уверенности, что еще кто–то из девчонок попросит о помощи.
Риск оказался оправданным. Стоящий клиент появился в столовой.
Поминутно оглядываясь, чтобы не засветиться перед Варенцовой, к Нилке подсела Настя Плашко и заговорщицки прошептала:
– Помоги, а?
Едва не взвизгнув от радости, Нилка быстро опустила глаза в капустный салат, а сама принялась копаться в памяти, вспоминая, кто у Насти родители. Кажется, мать учительница, а отец…Вспомнить, кто отец у Плашко, Нила не успела. Словно отвечая на ее муки, Настя прошептала:
– Я заплачу.
– Что у тебя? – погасив веселые искорки, Нила посмотрела на однокурсницу.
От волнения Настя стала слегка заикаться:
– У меня б–брюки из вельвета крупного р–рубца. Я не знаю, что делать с к–карманами. Они вообще нужны? Если н–нужны, то какие?
– Сделай один крупный, только опусти пониже, тогда он станет отвлекающей деталью.
– Посмотришь эскизы?– Настя наклонилась над портфелем, и Нила дернулась, как от удара током:
– Не вздумай! Встретимся через час в библиотеке,– сосредоточенно глядя в тарелку, прошипела она.
– Сколько?
– Купишь мне сутажной ленты,– подумав, попросила Нилка,– и сахару. Она так и не вспомнила, кто отец у Плашко, и решила не заламывать.
***
… Нилка обшарила все углы и закоулки на их с Бабич двенадцати квадратах – ее эскизы как сквозь землю провалились. Если это происки вражины Наташки, то большей глупости придумать трудно,– ползая по комнате и заглядывая под кушетки, думала она. Вот бы поймать эту ворюгу и засудить! Эскизы – ее, Неонилы Кива, интеллектуальная собственность – это раз.
Комната уже напоминала жилище, в которое прямой наводкой угодила бомба. Осмотрев место схватки в последний раз, Нилка села и задумалась.
Восстановить эскизы не составит труда – это два. Времени жалко, но назло этой стерве она сделает еще лучше, чем в первый раз: нет предела совершенству, как говорит Волк.
Свои эскизы Нила обнаружила совершенно неожиданно и там, где меньше всего ожидала – в туалете, куда побежала, просидев над рисунком три часа.
Ее детище висело на гвозде вместе с туалетной бумагой.
Совершенно не справляясь с собой, Нилка разревелась, хотя ревой не была, скорее наоборот – могла довести до слез кого угодно. Воспитание, полученное в родном доме, было сродни тюремному: не верь, не бойся, не проси.
Утерев рукавом слезы, Нила сняла с гвоздя листы. Ощущение было странное, будто умер кто–то. Однако взглянув на эскизы, Нила порадовалась за себя: второй вариант на самом деле вышел удачнее.
– Ну, держись, гадина,– пригрозила в пространство Нилка.
Была суббота, Наташка намылилась на выходной день домой, и, по всей видимости, свои рисунки предусмотрительно прихватила от греха подальше.
Нилка ходила по комнате кругами, как