Через пару недель сёстры зашли попрощаться. Софья Борисовна уже получила эмиграционную визу, а её дочь Лора, зять и внучка должны были получить разрешение на выезд в течение следующих трёх месяцев. Софья Борисовна посетовала, что сестра настаивает, чтобы Лора перед отъездом ничего не продавала и абсолютно всё оставила Советской власти (раз уж она такая бедная). Перед уходом Софья Борисовна поблагодарила Марию Яковлевну за прогулки к пруду, которых ей будет там (и она махнула рукой в каком-то неопределённом направлении) очень не хватать.
Лора и её семья получили визы и, продав всё, что можно было только продать, отбыли в Америку. Прощаясь с Лорой, бабушка спросила:
– А как же наказ Аси Борисовны: ничего не продавать?
– Вот, когда Ася будет переезжать в Союз, пусть свой дом и оставляет разлагающимся империалистам, а наш дом – не её забота, – это были последние слова отъезжавшей Лоры.
III
Прошло почти тридцать лет и я со своим приятелем Борисом ужинал в одном из русских ресторанов Бостона. Я давно заметил, что весьма внушительных размеров, вся в бриллиантах старая, но очень активная за соседним столом женщина часто посматривает в нашу сторону. Я даже сказал об этом Борису, но тот, проанализировав ситуацию, заметил:
– Посмотри, какой шикарный стол и сколько вокруг богатых евреев.
Я не успел сделать из сказанного каких-либо выводов, как эта самая незнакомка встала и направилась к нашему столику. Быстро подойдя и по-хозяйски разместившись на рядом стоявшем стуле, она сказала:
– Извините, вы так похожи на свою бабушку, да и на дядю, что я не могу ошибиться. Вы – Игорь, внук Марии Липницкой. Правда?
И пока подошедшая произносила эти несколько слов, я успел узнать в ней нашу худенькую, салтыковскую Лору. Она стала расспрашивать меня о моем дяде, о скамейке под сосной у Золотого пруда, о бывших салтыковских соседях, а сама рассказала о своей жизни здесь в Америке. Во всём этом не было бы ничего не обычного, если бы, прощаясь, Лора ни сняла с себя золотую цепочку и со словами – передай, пожалуйста, Роме – положила её рядом с моей тарелкой, после чего быстро присоединилась к своей компании.
Вскоре Лора и её приятели, громко смеясь, покинули ресторан, а когда Борис попросил счёт, официант сказал, что за всё уплачено. И я подумал: «В жизни всегда за всё кем-то уплачено! И Слава Богу, когда удаётся расплатиться деньгами!»
Русский мальчик в еврейской семье
Родился и вырос я в еврейской семье. Наверное, прежде подобная информация лет за двадцать пять до того, как я родился, говорила бы о многом, но за годы существования советской власти понятие «еврейская семья» особенно в Москве и Ленинграде потеряло прежнюю определённость. Правда, что касается моей семьи, то оно в значительной степени ещё сохранялось. Все наши ближайшие родственники