– Василиса однажды сказала, что понимает, почему её дочь сбежала. И она называла вас порочным.
– Да, – скучающим тоном протянул он, – я действительно порочен, есть за мной такой грех. И немилосерден, как мы уже выяснили.
На его губах играла самодовольная, вызывающая улыбка.
– Мне иногда даже нравится убивать. Не пойми неправильно – не всегда, а лишь в том случае, когда противник достоин противостояния, достоин долгой, интересной игры. Что-то мне подсказывает, что это не твой случай? Против меня ты точно не боец. Мне ты не соперник, и даже не оппонент. Согласна?
– Более чем. Особенно если это поможет остаться мне в живых.
Он усмехнулся. В который раз? Алмаз в его длинной серьге подмигнул Лейле столь же насмешливо и дерзко, как вёл себя его хозяин:
– Просто так взять и убить тебя после всех этих лет это как-то банально. Опять же, ты права, пусть и дальняя, но мы всё-таки родня.
– Значит, убивать меня вы не будете?
– Я ведь не просто так заговорил об игре без правил. Вернее, правила-то будут. Мои. Если хочешь жить, придётся их соблюдать.
– Что за правила?
Лейла удивлялась тому, с каким спокойствием ей удавалось держаться. Наверное, пока просто плохо верилось в реальность происходящего?
– Ты образованная девушка, правда? Ты, наверняка, в курсе, что в этом мире идёт безостановочная, непрекращающаяся борьба за существование. В ней победу одерживает сильнейший. Или, как вариант – нужный сильнейшему. Покажешь себя нужно сильнейшему мне – будешь жить.
– Вы что-то конкретное подразумеваете под нужностью и полезностью?
– Уверен, первое, что приходит в твою симпатичную голову, это предложение раздвинуть ноги – нормальный женский инстинкт.
Он намеренно оскорблял её и у него получалось.
Лейла злилась, но пока ещё ей удавалось держать себя в руках.
– Вы хотите, чтобы я стала вашей любовницей?
Он поглядел на неё в упор, и Лейла с удивлением поняла, что глаза у него подведены. Потому и выглядят такими зловещими и яркими, дико порочными.
– Не стану тебя обманывать: я не любитель невинных белых овечек. Я такое не ем. Девственницы не кажутся мне привлекательными.
– А с чего вы взяли, что я девственница?
– Как всякий колдун, я способен видеть ауру. В твоей энергия кундалини находится в спящем режиме. У женщин и девушек разный цвет. И запах. Не говоря уже об умении держаться.
Теперь голос его звучал вкрадчиво и мягко, однако в нём по-прежнему звучали снисходительные, язвительные нотки.
– Итак, на чём я остановился? Ах, да! На том, что не люблю девственниц. Последнее, конечно, поправимо, и всё же… я тебя не хочу.
– Меня это радует.
– Чтобы тебя совсем уж осчастливить, сообщу – у меня уже есть любовница. Постоянная и мне под стать. Моложе меня, но всё же достаточно искушённая в жизни – обворожительная пакостная злодейка, с которой уж точно не соскучишься. А когда она мне надоедает (ведь в