– На, вот полотенце, вытирайся.
Матвей посмотрел на полотенце, которое Даша держала в обеих руках, развернутое так, что вышитые рисунки видно было полностью, потом посмотрел Даше в лицо, удивленный красотой рисунка.
– Нет, – сказал он, – такую вещь я даже в руки свои не возьму, запачкаю.
Даша побледнела, руки ее затряслись, слезы навернулись в глазах. Дрожащим тихим голосом сказал:
– Матвеюшка, я тебе это полотенце дарю на память. Сама, только для тебя, я старалась вышить, – показывая рисунок, – это ты и я стоим у березы дружбы. – Матвей растерялся, глядя то на полотенце, то на Дашу, как вроде бы его кто-то колом ошарашил по голове. – Матвеюшка, не обижай меня, не рви мою надежду, а, – тихим слезливым голосом проговорила она.
– Да-да. Я- я, – заикаясь, не зная, что сказать, – да мне и беречь-то его негде.
Даша прижала руки с полотенцем к пышной своей груди, тихо сказала:
– Вот тут.
Матвей бледный в лице, тихо проговорил:
– Ну, если ради дружбы, то, Дашенька, считай меня своим рабом, что хочешь, прикажи и что будет в моих силах, я буду делать для тебя за нашу дружбу.
Матвей протянул обе руки в сторону Даши, она своими руками положила полотенце на руки Матвея, добавила:
– Ради любимой нашей дружбы.
Матвей как-то с тоской посмотрел на Дашу. Дрожащими руками осторожно сложил полотенце так, что рисунок оказался в середине полотенца. Развязал веревочку, которой был опоясан, засунул полотенце под рубашку поближе к груди и подпоясался опять веревочкой. Поглядел Даше в лицо, увидев в лице Даши радость, сказал:
– Ну, спасибо тебе, Дашенька, покуда не умру, буду всегда носить тебя в своей памяти.
– Ну и хорошо, спасибо тебе, Матвеюшка, что мой труд не пропал, что он попал моему, – Даша запнулась на последнем слове.
Матвей испуганный сказал:
– Даша, Дашенька, неужто, а?
Даша закрыла ладонями обеих рук лицо, прошептала:
– Не неужто, а я давно люблю тебя.
– Это, Дашенька, хорошо, что любишь. Люби себе на здоровье, кому какое дело. Я, может быть, тоже тебя люблю, даже, может быть, в десять раз больше тебя люблю, чем ты меня, но я только сказать не могу. Тебя, Дашенька, не любить нельзя, не потому, что ты барыня или, там, очень богатая, да даже не потому, что ты очень красивая, а потому, что ты уж очень добрая и умная. Твой ум и доброта делают тебя очень красивой.
– Спасибо, Матвеюшка.
– Дашенька, сегодня нам вместе быть уже хватит, ты дай мне эту книгу и позволь уйти.
– Да-да, возьми. Только вот что, Матвеюшка, ты прости, что мы без твоего спроса решили с маменькой, –