В последний раз мама так стояла в очереди за подпиской на Солженицына. За год или за два до смерти. Кажется, тогда очереди за книгами стали редкостью, чаще встречались очереди за крупой или вином. Сашенька потом ходила и выкупала тома в отделе подписных изданий. Такие разноцветные книжки издательства «Новый мир» по цене четырнадцать рублей, которые стоили уже не то пятьсот, не то восемьсот рублей. Сашенька уже не помнила те цены, но помнила, как она не могла понять, почему должна в десятки раз переплачивать, если указана совсем иная цена. Денег было мало, у тёти Нины она попросить стеснялась, но, сэкономив на всём подряд, книжки она продолжала выкупать в память о маме. Сашенька тайком приезжала в свою квартиру и ставила их за стекло в сервант. Тайком… Разве ей запрещали? Наверное, нет, кажется, об этом вообще не шло речи, только она тем ни менее никому не рассказывала об этих своих поездках.
Вдалеке хлопнула дверь и по коридору загромыхали шаги тяжёлого человека. Взвыла пружина, дед протиснулся в образовавшуюся щель и прямо у входа свалил огромную стопку белёсых березовых поленьев.
– Уф, – выдохнул он, – никак не могу собраться и поменять эту чертову пружину. Уже все бока мне отбила, прищемила всё, что только возможно. Это когда первый год здесь жил, всё никак согреться не мог, утеплялся. Всё казалось, что через щели в двери сквозит. Обил войлоком, пружину эту в каком-то корпусе нашел. А всё холодно. И только на вторую зиму догадался в подпол слазить. А там, оказывается, весь чёрный пол сгнил и отвалился, мне через щели и сифонило. Потом починил, заделал. Совсем другое дело стало. А ты чего стоишь и не раздеваешься? Вроде тепло? Печь не остыла, а мы её сейчас ещё дровами накормим. Раздевайся, не стесняйся.
– Простите, не успела еще. Вот, вашу комнату разглядываю.
– А тут особо нечего разглядывать. Холостяцкое жилье пожилого человека.
– Много книг.
– У меня дома, в Алма-Ате, их в десять раз больше было.
– Вы из Алма-Аты? – удивилась Сашенька. – А вроде как русский. Александр… – Сашенька замялась, вспоминая отчество.
– Иванович, – подсказал дед. – Все мы русские, когда от нас что-то нужно, а когда нам что-то нужно, то басурмане, гастарбайтеры, люди без родины и гражданства. Такие дела, девица-красавица.
– Не понимаю. – Сашенька сняла куртку, повесила её на крючок у входа и села на стул, ожидая, что дед ещё что-то расскажет.
– А что