Здесь Эскиндеру стало гораздо легче. Он встретил нескольких старых знакомых, а я, облегчённо вздохнув, ушёл к себе. В конце концов, долг хозяина я исполнил, у меня шли отсыпные сутки, и я с радостью улёгся спать. К моему собственному изумлению, уснул я сразу, и так крепко, что не заметил, как ушёл Эскиндер со своим патроном.
Две или три недели мы ждали очередной Охоты, но она так и не состоялась. К концу месяца стало известно, что наши масоны ушли через Тибет в Непал и там растворились. Майор только задумчиво развёл руками и проронил:
– Опыт, ничего не поделаешь…
Время шло, и я начал всерьёз волноваться. Особенно после последнего разговора. Слова учителя сбывались с патологической скоростью. Появление Ельцина грянуло, как гром среди ясного неба. Оставалось только скрипеть зубами и бессильно наблюдать, как он с упоением помогает генсеку разрушать страну.
Я мог только поражаться тому, как Горбачёв раз за разом шёл в ловушки, которые искусно готовил ему старший товарищ. А от того, что Ельцин считал свой курс единственно верным, а себя – полностью независимым в суждениях и поступках, становилось ещё страшнее.
А когда на экранах появлялся Сахаров, мне было ещё хуже. Учитель же вообще молча уходил из комнаты.
Нас пока это не касалось. Во всяком случае, непосредственно. Наоборот. Казалось, что проблемой Афганистана теперь озабочены все. Но впечатление от этой заботы портила фальшь, сквозящая в каждой статье, в каждом выступлении.
«Духи» наглели всё больше, снабжение армии становилось всё хуже. Всё чаще, чтобы заткнуть прорехи, нас бросали в мясорубку, несмотря на то что открытые боевые действия – не наш профиль. Но, честно говоря, мы не сопротивлялись. Уж очень было жалко пацанов. А мы всегда могли получить своё лекарство, не отходя с позиций. Правда, многие предпочитали таскать с собой ампулы и пакеты с кровью. Уж больно «духами» брезговали. Ведь они, как и положено настоящим бандитам, моются раз в году, а не пять раз в день, как по вере положено. И не боятся же гнева Аллаха! А вампир – тварь нежная, от грязи дохнет. Ну, может и не дохнет, но никому не охота лишний раз унитаз пугать.
События между тем стремительно набирали обороты. От той помойки, которая теперь лилась с экранов и газетных страниц, становилось просто тошно. Откуда только взялись эти журналисты-правдолюбцы со своими сенсационными разоблачениями? Ни один из них не вспоминал не только о том, что ещё несколько лет назад они, захлебываясь от восторга, славили Советский Союз и партию; они, похоже, начисто забыли, что именно благодаря этой самой власти, которую теперь с упоением топтали ногами, имели свои дипломы, позволяющие им работать.
Однажды, не выдержав, я высказал эти мысли майору. Он внимательно выслушал меня, задумчиво кивнул и негромко пояснил:
– Понимаешь, дело в том, что ни один из них в действительности не знает, что такое жить при царе или капитализме.