надо представить себе, говорю я, весь ужас её, чтобы понять насколько страшным показался ей этот беглый каторжник, едва освобождённый от цепей, – огромный, двухметровый, обритый наголо́, с обветренною рожей, с безумными, слегка косящими азиатскими глазами, в дичайшем – не по росту – костюме с неизвестного плеча… а Женечка была домашней девочкой, лишь недавно оставившей свои куклы, причём, родилась она малышкой, такой маленькой, что думали – никогда не подрастёт, однако ж выросла, но всё равно осталась воробьём – эльфийские ножки, ручки, тонкая шейка и голубая жилка, трепещущая на виске, – ангелок, дитя небес, цветок душистых прерий, а каторжник над ней – настоящий, не сказочный, не придуманный какой-то персонаж готической истории, и она даже знает, что он точно – уже состоявшийся убийца, хоть, слава богу, и не растлитель малолетних, вот это – настоящий ужас! и как стать женой абрека, которого представить можно только на коне с кривою саблею в руке и зверским выражением в глазах… ведь он, пожалуй, и тебя зарежет, вздумай ты ему перечить, а потом разрубит мёртвое тело на куски да и пришлёт частями батюшке – сперва ножки, потом ручки, и под конец – маленькую кукольную голову с закрытыми навсегда печальными глазами… она так испугалась, что стала в ужасе мотать из стороны в сторону нежным подбородком и машинально приговаривать – нет, нет… нет… я не согласна, не хочу, не могу… только не убивайте меня прямо сейчас… и они пошли на кухню, где она поставила перед ним тарелку с холодною телятиной, которая был им немедленно и без разговоров уничтожена, после чего он добавил: если ты не согласишься, сей же час отдамся я в полицейские объятия, и меня казнят, а семья твоя будет бессрочно, навсегда обречена – и родители, и сёстры, и их мужья-белоподкладочники, и все те студенты или кто там они есть, которые с энтузиазмом подпевают нынче Варе Паниной, а вскорости будут сидеть в тёмных казематах да проклинать свою горькую судьбинушку… словом, ты меня сейчас уважь, а я уж тебе потом как-нибудь точно пригожусь… и тогда она заплакала и говорит: ладно-ладно, я, дескать, согласная на всё, но не сию же минуту мне за тебя замуж выходить, да и не можно мне, ведь я девица, не достигшая покуда совершеннолетия, а он ей на это отвечает: ты пока живи, мол, в отчем доме, да помни уговор, – придёт время и я тебя покличу: наденешь гимназическое платье, уложишь в саквояж начёсанные панталоны да смену нижнего белья, – а драгоценности не вздумай брать!– есть у тебя, я чаю, драгоценности? – ну, приедешь, так я тебе на месте как раз всё сразу и куплю… мне говорили, ты спортсменка и любишь ездить на велосипеде, так не сомневайся – я тебе и велосипед приобрету… ну, так как? – обещаешься приехать? – обещаюсь! – гляди, девка, слово же дала… и через время приходят за ним Иваныч и Степаныч да уводят его сиятельство к пролётке, следующей на вокзал… как Женечка вздохнула! слава Тебе, Господи, избавилась… и однако ж это натуральный
Аленький цветочек, ведь придётся же рано или поздно обещание исполнить…
