На следующий день снова шел снег. На завтраке трое разных людей сделали комплимент моей новой обуви. Словно во сне. На занятиях по русскому мы должны были рассказать, как провели День благодарения. Иван ездил в Канаду.
– У вас изменилась прическа, – сказал Гриша Варваре.
– Да? Я не стриглась.
Он прищурился на нее.
– Думаю, волосы подросли.
Мы прошли несколько неправильных глаголов, которые Варвара «неправильными» не считала. Она сказала, что их неправильность строится на самом деле по определенной модели, хотя в самой этой модели некоторая неправильность всё же имеет место.
После русского я пошла в корпус искусств, разглядывая ботинки и раздумывая, смогу ли я их когда-нибудь потерять, и вдруг услышала голос сзади.
– Соня! – это был Иван, он протягивал мне какой-то мягкий голубой башмак.
Башмак оказался моей новой лыжной рукавицей. – О нет! – сказала я. – Значит, я уже пытаюсь их потерять.
– Пытаешься? То есть это трудная задача?
– На подсознательном уровне я должна это сделать, – объяснила я.
– Ясно, – сказал он. – Прости, что помешал твоему плану.
– Всё нормально. Я потеряю их в следующий раз, когда тебя не будет рядом.
– Но имей в виду, когда ты в следующий раз что-нибудь при мне уронишь, я подбирать не стану.
Когда прошла первая треть учебного года, я сказала Анжеле с Ханной, что настала пора передавать отдельную спальню новому владельцу. Ханне было лень переносить свои вещи, поэтому комнату заняла я. Понадобилось два дня, чтобы Анжела завершила переезд. Я жалела ее, но не слишком.
На «Строительстве миров» последним заданием было построить мир. Я решила написать рассказ с иллюстрациями. Во всех своих рассказах того времени я брала за основу ту или иную необычную атмосферу, впечатлившую меня в реальной жизни. Я считала, что в этом и состоит суть писательства: сочинить цепь создающих определенное настроение событий – с чего всё началось и к чему это привело.
В атмосферу, о которой мне предстояло писать, я попала пару лет назад на весенних каникулах – мы с матерью тогда ездили в Мексику. Что-то случилось с заказным автобусом, и вместо аэропорта мы очутились во дворе странной гостиницы, двор был выложен розовой плиткой, а из динамиков звучало «Адажио» Альбинони; вдруг что-то коснулось наших рук, и это оказался пепел. Моим пляжным чтением тогда была «Чума» Камю, и я представила, что мы не сможем уехать, что так и останемся в этом розовом дворе навеки.
Рассказ, который воссоздал