– Я не знаю, чего хочу, дедушка.
– Да пока-то не знаешь, откуда тебе знать, малец ты еще. Подрастешь, вот уж тогда!.. Знаешь, чего скажу? Жизнь – это большая игра. Никому не давай себя обдурить. Всегда выходи победителем, всегда!
– Выгода задаром, выгода задаром, – пропел Джулиус.
– Ладно, ладно, смейся над стариком, птенец несмышленый. В один прекрасный день глянешь на небо, расправив плечи, надуешь кого-нибудь на сотню су, деньги в карман – а сам к какой-нибудь красотке. Такова жизнь, Джулиус… И скажешь себе: «Дед Блансар знал меня, он бы понял».
– Правда, что ли, я так сделаю? – рассмеялся мальчик.
Дед снова щелкнул кнутом и, вскинув голову, запел:
С’est là qu’est l’plan de Trochu,
Plan, plan, plan, plan, plan,
Mon Dieu! Quel beau plan!
C’est là qu’est l’plan de Trochu:
Grâce a lui rien n’est perdu![9]
– Сможешь ли ты в шестьдесят пять лет сказать, как и Жан Блансар, что хорошо пожил? Где ты окажешься, сынок, с твоими черными глазками и еврейским личиком? Чего достигнешь?
– Дай кнут. Я тоже хочу щелкнуть.
Джулиус дернул поводья, лошадь затрусила вверх по склону, а дед откинулся на спинку козел, сложив руки на груди и покуривая трубку.
Они уже спустились с холма и свернули налево к Нантеру, но тут далеко впереди показалось облачко белой пыли, взбитой множеством копыт или ног. Одна повозка так бы не напылила. А еще слышался далекий гул голосов – навстречу им двигалась масса странных чужих людей. Лицо деда побагровело, глаза сузились, он тихонько выругался.
– Что это там? – спросил Джулиус, но тут же все понял и, не дожидаясь ответа, вернул поводья деду.
Дед развернул повозку в сторону Пюто.
– Если нас заметили…
Не договорив, он стеганул кнутом, на этот раз не по воздуху, а по крупу лошади.
Повозка понеслась по ухабам, седоков швыряло из стороны в сторону. Старая лошадь мчалась галопом, прижав уши. Джулиус непрестанно оглядывался.
– Они нас догоняют, дедушка!
Облако пыли приближалось, уже стало видно конных солдат во главе с командиром, который отдавал какие-то приказы и махал рукой.
Жан Блансар усмехнулся.
– Ну же, давай, красавица! – крикнул он лошади и всучил поводья Джулиусу. – Держись середины дороги и не оглядывайся.
Мальчик повиновался.
– А ты что будешь делать?
– Пальну по ним.
Дед достал из повозки старое ружье.
Грохот копыт приближался, слышались громкие возгласы, топот множества ног, кто-то прокричал: «Halte, halte!»[10]
– Гони, дружок, гони шибче дьявола! – рассмеялся дед.
Потом вскинул старый мушкет на плечо и выстрелил.
Звук выстрела напугал лошадь. Не чувствуя слабых детских рук на поводьях, она закусила удила и рванулась вперед.
Повозка тяжело дрогнула и накренилась в одну сторону, потом в другую, увлекаемая вперед обезумевшим от страха животным.
– Не смотри на меня, дурачок, правь посередине! – Дед снова вскинул ружье