«Я всё пытаюсь раз за разом философски смотреть на жизнь, на войну, как на одно из ее проявлений, но сие безумие… И оправдания сему нет. Мы разрушаем то, что защищаем… Это смерч, обрушивающийся на человече– ство».
«И что же, еще одна война? – Андрей сбросил с ладони остатки песка.– Только теперь с Испанией… А я-то полагал, что после победы над Францией Россия будет вкушать долгий мир, добытый славными победами. Так все-гда: то, что вчера было истиной, завтра становится ложью. Странно: когда гибнет один человек – это трагедия, когда тысячи – это просто цифры. Вот и корсиканец57 говорил, как писали газеты: «Солдаты – это даже не пушечный фарш… Это цифры, коими способно разрешать проблемы Империи». Голый цинизм. Но отчего, почему, откуда такая жуткая дикость на земле? Кто виноват? Воистину право Писание, говоря нам: «Знание умножает скорбь». Ну а что же тогда такое мир? – капитан усмехнулся своему наивному вопросу.– Помнится, Дмитрий Данилович по сему случаю заключал: “Мир, господа, меж двумя сторонами,– это лишь кусок лжи между войнами”. А может быть,– Андрей Сергеевич сцепил в раздумье руки,– древо нашей Отчизны следует время от времени поливать кровью патриотов и тиранов?.. Иначе оно увянет… Что лгать себе, пудрить правду розовой пуховкой… Я дрожу за Россию всякий раз, когда вспоминаю, что Соз-датель наш справедлив. Но ведь справедливость Его, брат, не может, не способна спать вечно… Взять хоть наше крепостное право… Чем лучше оно петли рабства на шее, кое восстановил в колониях Наполеон?»
Капитан опустил тяжелые, воспаленные от недосыпания веки. «Отечество мое, дай Господи тебе ума и процветания. Верно замечала мисс Стоун: «Странные вы русские: созерцательные, вдохновенные и… очень наивные». Он тогда, удивившись, спросил «почему?» – «Это у вас надо спросить,—ответила она и серьезно добавила.– Я проехала с Линдой по всей вашей России… О, это нечто! Это потрясает воображение. Ваши просторы и дороги заставляют делаться русской душою, но вот умом – увольте».
«Быть может, она права? Тут самому впору рассудок не потерять… У нас ведь всё наоборот: чем кровожадней тиран иль злодей, тем ярче память о нем и почет… Нет, подобно нашему народу боле не сыщешь. Ей-Богу, блаженный. Каждый второй у нас с каким-то фокусом, выкрутасом: все так и норовят, подлецы, вверх ногами прой-тись по своей правде… И ведь ежли по совести: зачастую просто бездарно небо коптим, ползаем, что жуки в банке, только добрых плетей и заслужили за всю жизнь… А всё это, как батюшка Аристарх глаголил: “…оттого, что скука у нас великая на Руси и грех… И народ наш сонный, как радушен до слез с водкой, так и злопамятен. Ему ж, окромя злости да голоду, подчас и помнить-то нечего, токмо Бог… Тако, тако…”»
Преображенский раскурил вторую трубку, вспоминая приезд Черкасова. Ей-Богу, и тот за столом