Матильда Кшесинская – прима Императорского балета. Документальная повесть-роман о русском балете рубежа XIX—XX веков. Галина Вервейко

на меня посмотрел, и наши взгляды невольно встретились, я сначала смотрела серьёзно, но потом не могла удержать улыбку и улыбнулась, но тотчас же оправилась и посмотрела с презрением, потом мы опять несколько раз встречались глазами, но это было непродолжительно. Андерсон сделалось худо. Я и Лёля Левинсон отвели её к классной даме. Вслед за этим мы начали танцевать коду… Сделав последнюю группу, я и все воспитанницы побежали переодеваться в последний акт, т. е. в „Кружева“. Воспитанников я больше не видела, они, вероятно как и всегда, уехали в училище… Опять пошли на сцену и простояли весь акт на сцене, было ни весело, ни скучно, смеялись мало, только над Варламовым…» (Этого пожилого артиста, который выступал в театре уже почти сорок лет – с 1948 года, в те времена называли «царём русского смеха»). «По окончании спектакля я разделась и пошла домой…» – дописала Маля.

      А чуть раньше, 5 декабря, она описывала репетицию этого балета, где они танцевали с воспитанниками номер «Домино». И преподаватель Волков сделал замечание одной линии мальчиков. Тогда Маля отметила, что из всех воспитанников этой линии выделялся своим хорошим исполнением Георгий Кякшт. (И в будущем он станет выдающимся артистом Мариинского театра, и иногда они будут выступать в паре с Матильдой).

      В пятницу, 26 декабря 1886 года в Благородном собрании состоялся Детский бал. На него Маля ездила с Машей Андерсон и её старшей сестрой. И вот что она записала в тот день: «Потом, как-то стоя после танцев в большой зале, Маня мне представила Ушакова. „Вы знаете, Матильда Феликсовна, – сказал он, – я вас совсем не узнал. Я вас знаю по божественной мазурке в „Пахите“, и в бенефис Минкуса после „Пахиты“ давали ещё два акта „Пилюль“. Так после „Пахиты“, в антракте, всё время говорили о вас“. „Но не думаю“, – ответила я. Ещё, когда мы стояли с Сашею и Носовым, сзади меня слышалось „Кшесинская“. Я обернулась, это были Соня и Наташа Голоушины. Тут начали звонить, потому что это был конец детскому балу».

      Из этой записи ясно, что Маля Кшесинская в школьные годы отличалась своими способностями среди учениц, и её знали в училище. И уже в то время кое-кто стал пророчить ей блестящее будущее в балете. Одним из них был муж её преподавательницы Вазем Аполлон Афанасьевич Гринев, большой любитель балета. С ним соглашались и другие балетоманы.

      Аполлон Гринев был своеобразным человеком. Вот как его вспоминал Иосиф Кшесинский: «Во время балетного представления названная мною кучка, т. е. Гринев, Минин, Скальковский, Безобразов, Похвиснев, Светлов восседали в первом ряду кресел. В особенности вёл себя невоздержанно Гринев – он на весь театр громко кричал: „А что, какова моя Катька“ и неистово аплодировал, а потом ловил всех и кричал: „Ну, ну подписывайтесь на подарок Катьке, ведь двадцатого её бенефис“ и т. д. в таком всё роде что-нибудь».

      Однажды, в канун Нового 1887 года, Матильда с Машей Андерсон танцевали в балете «Волшебные пилюли». «Во время танца в польке