При помощи разных концептуальных структур (языков, глоссариев) индивиды конструировали разные парадигмы стратификации, применявшиеся в разных коммуникативных ситуациях, среди которых правовая ситуация (связанная, например, с тяжбой) была лишь «одной из». Наш анализ, охватывающий целый ряд различных манер обсуждения социальной структуры и разных коммуникативных контекстов, не является, конечно, исчерпывающим. Тем не менее применительно к XVIII в. мы можем выделить несколько дискурсов, подходов к социальной стратификации, которые различались и конфликтовали между собой и в сложном взаимодействии которых формировались те представления о дворянской исключительности, которые в конечном счете привели к беспрецедентному продворянскому законодательству екатерининской эпохи. Мы дали этим подходам, или манерам речи, условные названия, постаравшись по возможности «схватить» центральный момент, характерный для каждого из них: функционалистский, социологический и эгалитаристский. Ниже мы кратко рассмотрим концептуальные основания этих подходов в привязке к их коммуникативному контексту.
2.1. Функционалистский подход: «должности», добродетели и воздаяние
Один из базовых, основополагающих подходов, выработанных элитой в отношении социальной стратификации, представлял собой стратификацию по функциям. Это предполагало, что общество является соединением различных групп, каждая из которых имеет собственное занятие; общество, таким образом, уподоблялось организму – метафора, восходящая к Платону и (с большими оговорками) Аристотелю. Одним из ярких (и чрезвычайно влиятельных!) примеров такого подхода выступала знаменитая басня о желудке, рассказанная, по преданию, Менением Агриппой для того, чтобы успокоить взбунтовавшийся римский плебс[342]; в европейской культуре Нового времени басня Агриппы была прекрасно известна[343].
Органицизм был следствием функционализма. Томистская теология, опиравшаяся на переосмысления аристотелевской философии, описывала общество как иерархию функциональных категорий. Уделяя большое внимание социальной этике, Фома Аквинский полагал, что спасение зависит от «добродетели»; добрые дела так же необходимы христианину, как и вера. «Добродетель» в данном случае понималась как старательное исполнение социальных функций, соответствующих конкретным социальным группам, формирующим определенную систему стратификации. Социальная иерархия зависела от «должностей», привязанных теперь к конкретным группам; статус при таком взгляде был связан с функцией.
Так, М. А. Корзо, изучая католическую и православную проповедь в Речи Посполитой XVII в., приходит к выводу о том, что для католической проповеди, испытавшей мощнейшее влияние томизма, «…сословное деление, так же, как и разделение общества на различные социальные (профессиональные)