на легкой юбке невидимой складочку. Она нервничала и с досадой понимала, что ей снова предстоит быть в центре пристального внимания Совета, как и во время посвящения, но она также прекрасно осознавала, что обязана представлять интересы своей семьи, как самая старшая из сестёр. Видимо, пора бы уже свыкнуться с этой мыслью, ведь, кроме них, никто другой не мог занять место среди этих людей. Оно и так пустовало уже слишком долго. Все это время главой Совета был Владимир Олегович Курбатов, который, как говорил Леон, слишком крепко держал власть, чтобы уступить кому-нибудь свое место. Ольга Ивановна Трубецкая – его правая рука. Та, что изначально не пожелала прятать своего лица за капюшоном. Ее парадный плащ был аккуратно сложен и покоился на коленях, тогда как сама Ольга Ивановна восседала в светлом парчовом платье с богатой отделкой, высоко вздернув свой волевой подбородок. Возле нее прикорнул толстый и обрюзгший женоненавистник – Георгий Павлович Верещагин, а прямо рядом с ним, должно быть, расположился Лев Данилович Чернышев, вечный соперник Владимира, который разговаривал на полутонах с двумя дамами: молоденькой Елизаветой Федоровной Голицыной и Натальей Михайловной Бестужевой, что, скорее, походила на иссохшую мумию, чем на человека. Анна пробежала глазами по залу, но вместо того, чтобы изучать фигуры присутствовавших, ее взгляд цепился за фотографию в рамке, что стояла на камине. На фото были изображены четыре девушки. Те самые, которых она видела на картине в день посвящения, правда тогда с ними еще был маленький мальчик.
– Мы собрались здесь сегодня по воле Господа нашего, – громогласно начал председатель Владимир, выйдя на середину зала и прервав все разговоры, – чтобы провести экстренное собрание Совета. Три дня назад произошло нечто греховное, нечто ужасное. Каждый из вас присутствовал там и знает, о чем я говорю. И, чтобы разобраться во всех мрачных деталях того вечера и наказать еретиков, предавших волю Бога, я попросил наших добросовестных хранителей из Братства пригласить на заседание чудом уцелевшую княжну – Анну Романову, – Владимир повернулся к девушке, изучив ее растерянное лицо проницательным взглядом выцветших желтовато-карих глаз. И Анна почувствовала, как вслед за ним на нее устремились все взоры в этом зале. – Что вы помните о той ночи, дитя? Покажите же всем, и пусть Бог будет милостив к нам.
Анна опешила. Она и не думала, что председатель так быстро перейдет к действиям, хотя и предполагала, что Совет пожелал видеть ее на заседании не просто так. В растерянности княжна озиралась по сторонам и буквально уперлась взглядом в Ольгу Ивановну. Трубецкая сидела к ней боком, так что Анна могла разглядеть только ее выразительный профиль. Хозяйка трактира повернула голову и посмотрела на девушку заинтересованным взглядом, будто ожидала от нее чего-то.
Но чего? Неужто Трубецкая была в курсе планов Владимира? В таком случае, она могла бы предупредить
