– Что-о? – донеслось возмущённое. Алька выглянула и пригрозила мне кулаком.
Снова исчезла, чтобы появиться с моей шубой в охапку.
– Ты умотала из клуба с тем красавчиком, – зачастила она тихо и сердито, – появляешься через два дня вся с ног до головы в обновках и собираешься улизнуть, ничего мне не рассказывая?
– Алечка, потом, – я засмеялась, принимая вещи. – Сейчас еду домой, нет времени.
– Ой, да, кстати, твои предки мне звонили. Выясняли, не знаю ли я, где ты и что с тобой. Я сказала, что ты ушла в запой.
– С ума сошла?!
Алька рассмеялась:
– Да шучу, шучу. Никаких запоев для послушной дочери еврейского народа. Всё, иди тогда.
Она мягко пихнула меня в спину. И, когда я уже была на лестнице, крикнула вслед:
– Набери меня, когда освободишься! Иначе месть!
Похихикивая, я устремилась через холодный подъезд в тёплое нутро дожидавшегося такси. Села назад и сказала водителю адрес. Сначала мой собственный: не стоило появляться дома с лишними вещами.
Телефон ещё жил – показывал жалкие доли заряда. Но стоило мне открыть список пропущенных и ужаснуться их количеству, как телефон пискнул и отключился. Я со вздохом откинулась на спинку. Ладно, приеду домой и разберусь.
Оставив вещи на своей квартире, с тем же таксистом я полетела дальше. Уже предвкушала, как налью себе кофейку из эспрессо-машины, стоявшей у нас на кухне, и под мамину болтовню неторопливо выпью.
Но этому желанию не суждено было сбыться.
Дом встретил меня глухой тишиной. Ни матери, ни отца, ни бабушки Софии, ни брата с женой. Зарядив телефон, я узнала, что, оказывается, оглашение завещания перенесли на восемь утра, и все давно уже сидят в офисе у нотариуса.
Как назло, я отпустила такси, и пришлось долго ждать, когда приедет другое. В общем, когда я ворвалась в офис, то услышала из-за закрытой двери кабинета густой сочный рёв отца:
– Ах этот старый сморчок! Убил бы!
И следом спокойный мамин голос:
– Максим, он и так уже мёртв.
– Я Миргородская Яника, – представилась я секретарше – или кто там сидит в приёмной у нотариусов. – И, кажется, мне туда.
Секретарша, невозмутимая, как статуя Девы Марии, нажала на кнопку интеркома. Пока она негромко докладывала обо мне, я снова услышала вопль отца:
– Да как он мог со мной такое сделать! После всех этих лет, когда я на него батрачил! Со всеми с нами!
Похоже, завещание уже огласили.
И, похоже, его содержание далеко от того, что мы ожидали.
По спине пробежали мурашки. Это что же такое придумал прадед, что отец так злится? Мой всегда спокойный, просчитывающий выгоду отец?
Секретарша кивнула мне, позволяя пройти. В несколько шагов добравшись до двери, я толкнула створку и настороженно заглянула внутрь.
Кабинет оказался значительно больше, чем я представляла, но для количества собравшихся в нём явно был маловат. За крупным красно-коричневым столом восседал,