Как-то так мы с Борей и проживали эту бесплатную жизнь. Нутро обоих протестовало против сытного, свиного существования. Нам хотелось молодости в совокуплении со старческим успехом.
Как уже было сказано, Боря пытался стать художником. С маленькой буквы х. Маленькой она была не от отсутствия таланта, а от безыдейности самих рисунков. Грошинский ненавидел затаенный смысл. Например, женщина держит в руке древко, на который прикреплен российский флаг. Он не развевается, облепив деревянный шест.
– Что-то ты банален, Борька. Самому то не надоело слушать про захудалую Россию?
– О чем ты говоришь? Опять не понимаю тебя.
– Поникший флаг, отсутствие ветра… Ты изобразил застой, очевидно же.
– Власов, я просто нарисовал бабу с флагом.
Видите, совершеннейшая безыдейность. Даже грубая, может и глупая… В общем, Боря был не интересен для искусства. Исторически сложилась ситуация, требующая от всякого искусства двух стульев, чтобы успели выбить его и либералы, и консерваторы. Каждый, конечно, под эгидой здравого смысла. Политика гниет с двух сторон, и где ноги, а где голова, не разобрать.
Получилось так, что в живописи к тому моменту я еще не разобрался. Что-то смыслил в музыке. Знал, что у перуанской певицы Умы Сумак диапазон достигал пяти октав. Мог отличить весну от осени Вивальди, а восьмой ноктюрн Шопена слышал больше сотни раз. В половине случаев отгадывал архитектурный стиль. Но все же слыл тем еще профаном в живописи. Для меня что масло, что гуашь- все одно. Поэтому то я не мог оценить художественную составляющую работ Бори, оттого и цеплялся за содержание. В принципе, я был типичным представителем того народа, который заходит в Третьяковскую, чтобы позже поставить хэштег в социальной сети.
Борис читал только Байрона. О причинах можно было лишь догадываться. Возможно, что Грошинского баюкала рифма. Возможно, среди образов он находил далекое, иноземное и неизвестное. Потом переносил на холст. Однажды Боря получил размашисто по роже, процитировав Машке не самый удачный для повторения девушке афоризм поэта. Скисшее вино превращается в уксус, так же схема работает между любовью и браком. В оригинале звучит иначе, но после пульсирующей и вздутой щеки я побаивался повторять дословно.
Одно единственное стихотворение он знал наизусть. Повторял его нечасто, только в тех случаях, когда был чем-то взволнован.
Хочу я быть ребенком вольным
И снова жить в родных горах,
Скитаться по лесам