Форма зла. Илья Луданов

в первом сообщении старшого о бандитах прозвучало «заложник» – о продавщице. На такой сигнал у наших какая-то звериная реакция. Ограбь, убей в драке – дело ясное, пусть страшное и невозвратное. Известие о заложнике – другое. Кто-то, может твои родные, близкие, в опасности смерти. В спасении заложников всегда есть героическое – спаситель рискует собой за других. Это всё так кажется со стороны (когда до дела не дошло и явного риска нет). Всё же, патрули по которым стрелял Бугор попадались на их пути менее всего ожидая, что будет стрельба. И старшой возле УАЗа и вторая машина были не готовы. Такое у нас случалось ли? И старики не вспомнят. В обоих случаях полицейские не то чтобы испугались, – размышлял Сергей когда они прочесывали дворы в поисках беглецов, – а скорее застыли, оцепенели, путаясь и не торопясь догнать беглецов.

      В своем спокойствии Дух угадывал бездну впереди. Словно бы неведомое чудище развернуло перед ними пасть и ожидало их. Как люди на самом краю, действовал он механически хватко и решительно. Причина этого сочеталась с чувством необъятной воли, что захватило его уже как более двух суток, с минуты побега, овладело им и подчинило его мысли и волю. Дух не мог позволить схватить себя, растоптать его свободу.

      Проснувшись сегодня затемно на той даче, Дух вышел на улицу и впервые за годы вместо бетонного потолка увидел холодное звездное небо, в котором хотелось утонуть. Звезды, яркие и близкие, протяни руку и возьми двумя пальцами вон ту, что чуть отдельно от других приклеилась к небу. Тогда Дух поклялся кому-то там на верху, что не потеряет свободы. После опустил глаза и будто заглянул в себя, в темное нутро неведомой черной глубины; поклонился другому, кто восседает там на троне из костей, и поклялся о том же – сохранить свободу, любой ценой.

      Дух был готов отдать себя кому угодно, лишь бы было так. И в то же время был готов напасть на магазин ради еды. Он не знал разницы – обойти город или идти через него, это не мешало его свободе. И когда появилась полиция, он был готов. Дух уважал Бугра, знал, что тому в тюрьму нельзя. Потому и бежал с ним, видел, Бугор за Ивана пойдет на всё. Дух решил, что если Бугра убьют, возьмет его ружье и будет отбиваться сколько сможет, а кончатся патроны, будет колоть заточкой, и убьет сколько нужно для своей свободы. Потому он делал всё легко и верно. И когда бежали, Дух бежал впереди, размахивал крепко сжатой заточкой. Высокий и бледный, с натянутым, точно маска, лицом, готовый кинуться на любого, он даже больше распугивал прохожих, чем приземистый Бугор с ружьем.

      Продавщица Марфа Игнатьевна не пострадала. От чего-то была уверена, что не убьют, не нужна она, и верно – отделалась ссадинами. По нашей жизни главное – не высовываться, знала она. Вцепившись в землю при стрельбе, дождалась когда троица убежит, как кинутся за ними машины полиции. После встала, отряхнулась, поглядела в сторону где скрылись бандиты. Кряхтя и шаркая, вернулась в магазин и стала разбирать беспорядок. Ждала полицейских давать показания,