Стас Михайлов. Закулисье звездной жизни. Сергей Кононов

шепотом, но настроение было приподнятое. Конечно, немного огорчал факт, что за три дня каторжной работы не заплатили ни копейки, но грядущие перспективы должны были компенсировать это досадное недоразумение.

      Мы уже строили смелые планы на будущее и практически поверили в завершение всех злоключений и начало новой безоблачной жизни. В назначенный срок Стас набрал оставленные номера телефонов. Каково же было его разочарование, когда он понял, что все обещания так и остались только обещаниями и никаких движений по его вопросам не будет. Сорванный голос да пафосные лживые посулы – вот все, что он заработал за трое суток…

      Все мы помним незабвенного Павку Корчагина и знаменитый роман «Как закалялась сталь». В нашем случае мы, собственно, имеем похожую историю. Невзирая на стужу и холод, на голод и выстрелы исподтишка, Стас продолжал строить свою дорогу к людским сердцам и душам. Происходившие катаклизмы только закаляли и без того металлическую волю Михайлова. Не могу сказать, что он крайне радовался подобным испытаниям. Как любой нормальный человек, и огорчался, и переживал, но никогда не впадал ни в какие крайности! И ничто не могло заставить его свернуть с выбранного пути.

      Вопреки сплетням, которые разносят представители одной из двух самых древних профессий, у Стаса никогда не было зависимостей. Ни алкогольной, ни какой-либо другой. Наркотики он вообще не пробовал, ни легкие, ни тяжелые, ни жидкие, ни газообразные, что касается алкоголя, то вынужден разочаровать желающих услышать про многодневные запои, депрессии и долгие мучительные выходы из этого состояния, всего этого не было и нет. Даже когда казалось, все не клеилось и не получалось, он не пытался уйти от проблем этим весьма популярным в нашем народе способом.

      Думаю, что все эти перипетии только подстегивали его к движению в выбранном направлении. Любая неудача становилась неким стимулом, и «ледокол» по фамилии Михайлов продолжал переть вперед, грудью круша льды житейских неурядиц. Тогда я еще не подозревал, что уже зачислен в экипаж этого «ледокола» и вместе с ним стремительно набираю ход в известном только капитану направлении. При желании можно было сойти, но вот только куда? Тормозить ради высадки никчемного члена экипажа набравший ход корабль не собирался. Прыгать на ходу, согласитесь, неразумно, да и не забывайте, что за бортом льды житейских неурядиц, даже если выживешь при падении, скоро замерзнешь или станешь ужином белого мишки. Когда я все это понял, прыгать было уже поздно.