Оставшиеся всадники разгуливали по площади, разговаривали, смеялись и угощались орехами, которые купили у старика-торговца – его лицо было таким же морщинистым, как и орехи, которые он продавал, – вечно торчавшего на площади. Но как Мехрунисса ни напрягалась, она не могла разобрать их слов. Время шло, офицер все еще был у ее отца, и женщина, спустившись во внутренний двор на женской половине, уселась в кресло и вновь открыла книгу. Тени стали удлиняться, и двое слуг уже зажигали лампы, когда Мехрунисса услышала отцовский голос. Подняв глаза, она увидела, что тот сильно возбужден.
– В чем дело, отец?
Гияз-бек жестом велел слугам покинуть помещение, а потом устроился рядом с дочерью на корточках, вращая тонкими пальцами кольцо из аметиста в золотой оправе, которое, сколько она себя помнила, он носил на среднем пальце левой руки. Она никогда не видела своего отца – обычно сдержанного и спокойного – в таком состоянии.
Несколько мгновений он колебался, а потом начал не совсем твердым голосом:
– Ты помнишь письмо, которое я написал тебе в Гаур? Что я удивлен расположением падишаха и тем, что он выделил свои войска для того, чтобы сопроводить тебя домой?
– Помню.
– Я тогда был не совсем честен с тобой… У меня было подозрение, каковы могут быть мотивы падишаха…
– Что ты имеешь в виду?
– Несколько лет назад кое-что случилось здесь, в Кабуле, – кое-что, связанное с тобой. Я тебе об этом никогда не говорил, поскольку считал, что тебе лучше об этом не знать. Если б дела повернулись по-другому, я унес бы это знание с собой в могилу. Когда падишах был еще шахзаде, сосланным сюда, в Кабул, мы многое с ним обсуждали. И хотя я был лишь казначеем его отца, мне кажется, что он уважал меня как человека образованного и даже относился ко мне как к другу. Именно поэтому однажды я попросил тебя, свою единственную дочь, станцевать для него. Я думал только о том, чтобы отплатить ему за его отношение самым дорогим, что у меня было. Но вскоре после этого – может быть, даже на следующий день, точно не помню – он приехал ко мне… Ты знаешь, что ему было нужно? – Гияз-бек пристально смотрел на дочь.
– Нет.
– Он попросил отдать тебя ему в жены.
Мехрунисса встала так резко, что ее кресло перевернулось.
– Он хотел жениться на мне?..
– Да. Но я был вынужден сказать ему, что ты уже обещана Шер Афгану и что честь не позволяет мне разорвать этот договор…
Сжав руки, Мехрунисса стала мерить шагами двор. Ее отец отказал Джахангиру… Вместо того чтобы быть женой холодного и жестокого Шер Афгана и жить в вонючей жаре Бенгалии, она могла бы стать женой шахзаде при дворе Великих Моголов и пребывать в самом центре событий. Почему? Как он мог? Что могло заставить отца лишить ее столь многого? Ему это тоже было бы выгодно, так же как и остальной семье…
– Ты