После месячника золота лавочку пришлось прикрыть. Семья большая. Все взрослые. От сельского хозяйства дохода мало. Потребности у детей растут. Государство всё больше и больше берет налога. В 1927–1928 гг. придумали самообложение. Сельсовет стал более зажиточную часть крестьян дополнительно подвергать самообложению. И в 1928 г. за несвоевременную его уплату у Петра Ивановича отобрали половину дома (светлую часть) и открыли в ней школу.
Пришлось продать лошадь. Без лошади Сергею нечего было делать. В стране начиналось восстановление промышленности, Сергей уехал на одну из строек.
Надежда и Николай уехали в Москву. Надежда устроилась на какую-то фабрику, жила в общежитии-коммуне.
Коле помог Павел Петрович устроиться в какую-то контору писарем. Жил у Кати. Поступил в Плановый институт на вечернее отделение.
В связи с болезнью Кости Нюша тоже перебралась поближе к Москве, чтобы чаще навещать больного. Снимала комнату в Павшине. Нюша устроилась в магазин в Покровском-Стрешневе.
Петр Иванович из-за плохого питания и сильного расстройства после разорения хозяйства стал часто болеть. Лежал в больнице в Москве, а когда вышел из неё стал жить в Москве попеременно у родных.
Раскулачивание. Судьба Веры. К моменту коллективизации и ликвидации кулачества как класса в Рахманове из семьи Рыковых остались только Лиза, Ваня и Вера.
В один прекрасный день к ним пришли из сельсовета и приказали немедленно собираться на выезд, погрузили на подводу и повезли в Волоколамск. В Волоколамске в числе таких же репрессированных из других деревень погрузили в товарные
вагоны и повезли на поселение в Казахстан. Везли под охраной. Вагоны закрыты. Воды доставали с трудом. Дети в вагонах плакали. Когда уезжали из Рахманова, Ване удалось захватить с собой мешок муки, и они в дороге как-то умудрялись печь лепёшки.
В Казахстане их выгрузили в чистом поле, сказали: «Живите здесь, устраивайтесь, как хотите». Народ стал разбегаться кто куда. Случилось так, что и небольшая семья Рыковых распалась.
Вера с подружкой из деревни Ченцы каким-то чудом на перекладных, в поездах под лавками, полуголодная на подаяниях, оборванная и обовшивевшая, не известно, за сколько дней, добралась до Москвы и однажды ночью постучалась к Кате.
Так же, как и Вера, Ваня с другом Костей тоже бежали и, добравшись до Москвы, в первую очередь явился к Кате. У Кати был своего рода явочный пункт. Всех, как бы ей ни было трудно, каким-то образом устраивала.
О Лизе подробностей не было. Говорят, что её видели ходящей по вагонам и просящей милостыню, и как будто не в своем уме. Никто из родных не знает, где она рассталась с жизнью и где лежит её прах. Вот так сложилась её судьба.
Веру, как только она немного оправилась от всех этих передряг, Катя подкормила, немного приодела, и Вера стала похожа на человека. Вере в то время было 15 лет. Перетерпев за такой непродолжительный ещё отрезок