Лёня чихнул и поморщился. И вот я автоматически открыл рот, из которого вылетела глупая, но вполне крылатая фраза:
– А если зубами, товарищ гвардии старшина?..
Прапорщик опустил руки. Глаза его сверкнули адским огнем. Каптерка наполнилась мертвенной тишиной. Словно через пару секунд должна последовать расправа над местными жителями со стороны волка-оборотня, представшего перед ними в виде вспотевшего боксера, мастера восточных единоборств. В углу заерзал каптерщик, тот самый «дед», похожий на коренастого чебурашку и цыганенка, одновременно.
– Товарищ старшина, разрешите я этого борзого Одуванчика урою прямо здесь?! В хате? Чтобы вам руки об него не пачкать? – неожиданно и злобно прошептал солдат-вещевик.
Вдруг я сообразил, что этот «дед» не просто «домовая крыса», стерегущая шмотки прапорщика и всей нашей роты, он еще и личный телохранитель Гаврюшова, ведь не зря при его появлении даже Миша Калабухов, обычно разговорчивый, как-то умолкал. Все как на зоне.
Но я, как обычно, молчать не стал и громко провозгласил:
– О! Кладовая крыса проснулась? Извините, что помешали вам почивать на сундуках с добром! А почему ты, комсомолец, спишь в каптерке, а не в расположении своей роты? Твоя койка пустует! А, у тебя две кровати, ха! Нормально устроился? Поговорим об этом на комсомольском собрании… – едва сдерживая свой гнев, проговорил я.
– Ладно, Саня, у каптерщика тоже по молодухе боевые выходы были, контуженый он слегка… – прошептал Лёня.
– Чета я не заметил, Лёня!? А ча, у нас у кого-то нет боевых чоли? – ответил я негромко.
– Убью! Молодой, сука! – прошипел каптерщик и вскочил с сундука-лежака.
– Молчать всем! По-пошел спать в ку-кубрик, ря-рядовой! – заорал старшина на своего помощника.
Черноволосый каптерщик, накаченный словно шимпанзе, надел мягкие неуставные тапочки, купленные видимо в Кабуле, и тихо вышел.
– Настоящая шестерка, да? Вам нравятся такие солдаты? – засмеялся я в глаза старшине.
– Молчать, кот по-помойный! Удав-дав-лю! Никогда я не встречал еще таких солдат!
– Есть, – спокойно ответил я, уставившись,