А когда, запинаясь, ты пробуешь возразить, что разоблачителей коррупции и в тюрьму уже тягали, и судили многажды, и сажали под домашний арест, и не дают жить их семьям, крикуны все равно не успокаиваются.
Похоже, антинародная власть им милее, чем те, кто пытается вывести ее на чистую воду. Эльдар Александрович при всей своей мягкости знал, где белое и где черное.
Правда, не выступал с разоблачениями, он делал свое профессиональное дело – снимал фильмы: и поскольку он был верен лучшим традициям русской культуры, то показывал убогость и глупость Огурцовых и Мерзляевых, а побеждали у него бедные и добрые, ну пусть не побеждали по-настоящему – зло победить трудно, но сохраняли свою душу, свою порядочность, свою любовь, то есть – скажу банальность – одерживали моральную победу.
Режиссер Рязанов начался для меня с «Карнавальной ночи». Была девочкой, картина увлекла своей яркостью, свежестью, музыкой. Нет, недаром фильм создавался в ранние «оттепельные годы» (1956), в нем есть свободное дыхание.
Скажу крамольную вещь: для Людмилы Гурченко роль в этой рязановской комедии была, по-моему, лучшей, ни одна из последующих не дала мне ощущения такой непосредственности, красоты и таланта.
Все дальнейшее было для меня или повторением, или переходом в не свойственное ей драматическое амплуа. И позднейшее ее пение я, признаться, не очень любила.
«Ирония судьбы, или с легким паром»
Там же, на «Карнавальной ночи», началась сатирическая линия Рязанова. То, за что режиссера били, хотя, казалось бы, неужели власти не видели ужасающую примитивность осмеиваемых в картинах Рязанова персонажей?
Но персонажи эти стояли у «руля», правили, «осуществляли руководство», посему смеяться над ними не позволялось.
В застойные 1970-1980-е годы Рязанов ушел от сатиры. Он снимал такие картины, как «Ирония судьбы, или с легким паром» (1975), «Служебный роман» (1977), «Вокзал для двоих»(1982). Он действовал в них «мягкой силой» – создавал атмосферу интеллигентной жизни – с музыкой, стихами, человеческими отношениями. Нет, далеко не все мне нравилось в этих картинах.
Ханс Кристиан Андерсен – Сергей Мигицко
Ханс Кристиан Андерсен (в детстве) – Иван Харатьян
Опять скажу крамолу: в «Иронии судьбы» во время ее появления меня не устроила героиня – она (недаром режиссер взял на роль иностранку) казалась мне совсем не похожей – ни по облику, ни поведением – на советских учителей литературы, к цеху которых я тогда принадлежала. И говорю я отнюдь не о тех «советских учителках», которые, наверное, были тогда тоже.
Но были и другие, подобные Анатолию Якобсону и его коллегам. Надя в исполнении Барбары Брыльской воплощала какой-то иной человеческий тип. А две ее подружки, поданные в комическом ключе, были ближе, как мне казалось, не к интеллигенции, а к мещанам. Да и вообще между этими двумя и Надей была такая колоссальная