Биатлонист Паша был негодяем. И мне изо всех сил хотелось посмотреть в его рожу, когда суд провозгласит убийственный приговор. В эффективность правовой системы тогда я сильно верил.
На мне были массивные солнечные очки, и я их не снял, когда вошел в кабинет к Вялову. Но тот узнал меня и сказал, что это я правильно сделал, прикинувшись слепым.
Естественно, эти слова удивили меня. Вялов поднялся из-за стола, подошел к шкафу и вынул изнутри тонкую трость с медным набалдашником.
– Пользуйся, – сказал он. – В сочетании с твоими очками – стопроцентный прикид. А ну, щелкни палочкой, будто идешь по мостовой. Пусть все видят в тебе калеку. Это у них останется в мозгах навсегда. Потом вернешься ко мне и выйдешь опять нормальным.
Предложение было дурацким, но я согласился. Мы вышли из кабинета, спустились вниз и едва не в обнимку прошли площадью к штабу РУВД: «зеркальная комната» располагалась именно там – в специально оборудованном помещении.
Следователь завел меня в небольшую комнату, усадил перед стеной с экраном и вкратце объяснил, чем я должен здесь заниматься, сидя за столом. Передо мной находился микрофон, видеокамера и еще какая-то аппаратура.
– Твой голос будет изменен, – пояснил следователь. – Я сделаю запись на видео, чтобы предъявить суду, так что уж ты постарайся. И не делай самостоятельных телодвижений – сиди, пока я тебя отсюда не заберу. Запомни, о тебе знаю только я.
– И еще Пеньков.
– Кто? Ах да, прокурор тоже знает, хотя это не имеет никакого значения.
За стеной послышалось шевеление.
– Уже привели? – удивился я.
– Это понятые, – пояснил Вялов. – Сначала мы проведем опознание, а потом, когда понятые уйдут, проведем очную ставку. При опознании будут сидеть трое человек, таких же по возрасту, в одинаковой одежде. И даже цвет волос у них будет одинаковый.
Он говорил банальные истины. Однако со мной это было впервые, и меня слегка потряхивало от напряжения.
– Не мандражируй, Коленька, – похлопал меня по плечу Вялов. – Пусть его самого колотит, а мы на него вместе посмотрим.
Он вышел из комнаты и вскоре образовался по ту сторону экрана. Вдоль стены стоял ряд стульев – на них сидели трое мужиков лет под тридцать, среди которых я узнал Пашу. Из него словно бы выпустили воздух, а на лицо наделю маску послушного гражданина. Верьте мне, люди! Верьте, присяжные заседатели! Перед вами жертва несправедливости.
Вялов сел за стол, уставленный аппаратурой. Справа от него находился еще один зеркальный экран, за которым, вероятно, находились понятые, потому что в комнате, где сидел обвиняемый, их не было. Зато тут же сидели, вертя головами, трое защитников – они сидели задом ко мне.
– Сегодня мы проведем опознание обвиняемого, – объявил Вялов и стал знакомить участников следственного действия с их правами и обязанностями. Потом предупредил меня об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний и дачу заведомо