– Я сварю тебе кофе, тигренок, – сказала Люсиль, брезгливо поморщившись от света, и лениво потянулась.
– Не утруждай себя, дорогая, – донеслось до нее. – После душа я сразу убегаю в офис.
Бархатистая темнота спустилась на промерзший до самых костей Лондон. Темно-синее небо заволокла серая дымка, словно паутина, на которой налипли лучи мерцающих звезд. Небоскребы, будто черные статуи, погружались во мрак, сражаясь с ним своими тусклыми желтыми огнями. Воздух рассекали истошные звуки сирен и ревущие моторы спортивных машин.
Тайлер сидел на террасе своего пентхауза и наблюдал за городом, погружающимся в сон. Ему нравилось проводить здесь редкие минуты полного одиночества, слушая дыхание мира. Так трудности на работе и разочарования в браке казались ему незначительными. Он словно возвышался над ними.
Рядом с ним стояла чашка цветочного чая, дымок из которой слабо рассеивался в темноте.
– Дорогой, ты не замерз? – спросила Люсиль, появившись на террасе.
– Нет, мне не холодно.
– Вообще-то мне надо с тобой поговорить. Это можно сделать сейчас?
Вырванный из своих дум, Тайлер вернулся в реальность. Он сделал глоток чая, и его вкус ему показался нестерпимо горьким.
– Что случилось?
Люсиль облокотилась на перила, и ее очертания рельефно вырисовались на фоне темного неба. Ее длинные белые волосы казались бесцветными. До него донеслась волна тяжелых сладких духов. На плечи Люсиль была накинута меховая накидка из шиншиллы.
– Моя подруга Вивьен пригласила нас на премьеру пьесы, в которой играет ее возлюбленный. Я бы хотела, чтобы ты ничего не планировал в этот день, поэтому предупреждаю заранее. Пожалуйста, будь добр составить мне компанию: чтобы мне не пришлось притворяться, что я замужем и муж меня не бросил.
– Хорошо, – произнес Тайлер. – Я пойду с тобой.
– Это будет в конце месяца. Вивьен хочет протежировать своего бойфренда, поэтому для нее важно собрать все сливки общества нашего города. Я не хочу ее подвести.
– Никогда не считал себя сливками общества.
– Я утрирую, дорогой. Ты ведь понимаешь, о чем я.
Он не понимал. Слово «утрирую» не соответствовало образу Люсиль.
– Это скромный театр. Ничего выдающегося. Неизвестные актеры, незатейливый интерьер. Но для Вивьен важен лишь талант ее возлюбленного. Она говорит, что он может далеко пойти, если его разрекламировать. В этой постановке он играет бедного американского солдата, влюбленного в гейшу. Ты знаешь, что гейши, оказывается, не проститутки. А я именно так всегда про них думала, представляешь? Да что уж тут говорить, и американские солдаты тоже так думали. Вивьен развеяла мои… Забыла это слово, но и неважно. Она сказала мне, что я неправильно думаю об этом. Что с гейшей может быть не каждый мужчина,