Вместе с тем авторы обошли молчанием бездействие корпуса в ходе контрудара 8 июля 1943 г. и попытку его командования уклониться от участия в контрударе 12 июля 1943 г. Среди исследователей существует мнение, будто бы это связано с тем, что один из авторов работы – сын комкора В. Г. Буркова. Не секрет, что наличие родственных связей у авторов книг с их героями часто приводило и приводит к необъективным оценкам, искажению или замалчиванию неудобных исторических факторов. В данном случае тоже нельзя исключать этот фактор. Допускаю, что из общения с ветеранами соединения члены авторского коллектива знали об истинных причинах отстранения от должности генерал-лейтенанта В. Г. Буркова летом 1943 г. Однако в тот период документы об этом были за семью печатями. Да и после, когда мне удалось их обнаружить[259] в ходе работ над книгой о Прохоровке, лежали они не на поверхности, в фонде 10 тк, а в архивном деле штаба 1 ТА, перемешанные с другими оперативными материалами. Поэтому при подготовке рукописи о боевом пути корпуса столь острый вопрос без документального подтверждения авторы, вероятно, поднимать не решились. Хотя и было это уже на излёте советской эпохи.
Следует отметить и положительную сторону подобного рода изданий для исследователей событий под Курском. В них приводился краткий обзор боевого пути соединений и объединений до начала битвы, что позволяло сформировать определенное представление о них. Кроме того, в ряде трудов публиковалось много уточняющих деталей, интересные эпизоды и трактовки отдельных боев и сражений их очевидцами, воспоминания которых найти сегодня практически невозможно. В силу этого и в настоящее время эти исследования не потеряли своей ценности.
Таким образом, хотя на протяжении всех трёх периодов историографии с различной степенью активности велась работа по изучению Курской битвы, однако вплоть до развала Советского Союза у отечественных историков не было реальной возможности глубоко, всесторонне изучить и объективно оценить битву на Огненной дуге в целом, а результаты своей работы донести до широкой аудитории. Практически вся литература по данной теме была существенно «отлакирована» цензурой, провалы и недоработки заретушированы, документальные источники засекречены, а отдельные неудачные бои по-прежнему подавались как выдающиеся победы советского оружия. Характерной особенностью третьего периода историографии были четыре крупные тенденции, которые прослеживаются даже при беглом анализе этих двадцати лет.
Во-первых, сокращение выпуска изданий научного характера