– Паша, – парень протянул ладонь с длинными пальцами и неожиданно крепко пожал руку Ясеню.
– Очень приятно, Паш.
– Мне тоже, Серёг.
Потом они вместе, никуда не спеша, шли прямо под утихающим постепенно дождём к переходу, и Пашка Рябинин, а это был, конечно, он, рассказывал, что сочинение писал по Горькому, любимому своему писателю, и накатал аж двенадцать страниц.
– Я маме об этом говорю, а она только за голову схватилась: сынок, ты что, если на каждой странице хотя бы по одной ошибке, то тогда их минимум двенадцать!
Ясенев хохотал и качал головой. Пашка смеялся тоже, и Серёге весело было смотреть, как бегут по радостному загорелому лицу нового друга сильные ещё дождевые струи.
Алгебру Ясень сдал легко, а вот Пашка чуть не срезался. Вместе с ним поступали два его одноклассника, и он, зная, что они почти не готовились, сначала решил их вариант, а потом только принялся за свой. Им нарешал на «пятёрки», а сам не успел сделать два последних задания. Но первые были выполнены с таким блеском, что «хорошо» ему всё-таки поставили. Сергей тогда восхитился Рябининым и снова подумал, что быть им друзьями. Следующие два экзамена оба сдали на «отлично» и второго августа увидели, наконец, свои фамилии в списках поступивших.
– Паш, смотри, вот я! – сияя, будто латунный бабушкин таз, в котором она варила варенье, Серёга ткнул пальцем в самый конец списка. Паша посмотрел и захохотал в голос.
– Ты что?
– Да ничего, нарочно не придумаешь! Ты Ясенев?
– Ну да.
– А я вот, – и он показал в середину третьего листа.
– Рябинин Павел Артемьевич, – прочёл Серёга и тоже заржал громко и весело, – ну, быть мне Ясенем, а тебе Рябиной.
– И не говори.
А первого сентября выяснилось, что в их группе учатся также Олег Грушин и Оля Березина.
Серёга на Ольгу внимание обратил сразу. Ну, во-первых, в их почти полностью мужском вузе все девушки были на виду. А во-вторых, не заметить Олю было сложно.
Он тогда на радостях приехал в институт чуть ли не раньше всех, сел в аудитории, поджидая Пашку Рябинина, и с интересом разглядывал входивших. Вскоре на пороге показалась высокая, почти с него ростом, тоненькая девушка.
Раньше, сталкиваясь в книгах со словами «фарфоровая кожа», он никак не мог понять, о чём идёт речь. Ему казалось, что это выдумка писателей. А тут вдруг увидел наяву. У девушки действительно была невероятно светлая кожа с таким лёгким и нежным румянцем, что, приди Ясеню в голову мысль описать незнакомку, и он не нашёл бы слов лучше и точнее, чем заезженная фраза про «фарфоровую кожу». Лицо девушки обрамляли волнистые светлые волосы, такие нежные и шелковистые даже на вид, что ему сразу захотелось погладить. И глаза, такие… такие… Ясень тогда так и не смог подобрать определение для этих глаз. Зато моментально подумал, что эту девушку упускать нельзя.
Потом,