– А парень у Сэди был? – задал Кевин новый вопрос. Он знал, что подростки нынче рано начинают.
– Не думаю, но даже если б и был, она нам ни за что не сказала бы. – Тилли покачала головой.
Неожиданно Доусону в голову пришла еще одна мысль.
– А что, над Сэди издевались?
В ответ его собеседница захохотала в голос.
– Вы, должно быть, шутите. Никому и в голову не пришло бы издеваться над Сэди.
– А почему? – поинтересовался сержант.
Девочка пожала плечами и направилась к двери.
– Потому. А теперь мне вправду пора идти.
– Ладно. Спасибо за беседу, Тилли, – сказал Кевин ей в спину.
Беседа была очень короткой, но у него возникло ощущение, что он многое узнал о погибшей девочке.
Она была человеком закрытым, необщительным и несчастным. В самом начале сержант был первым, кто усомнился в инстинктах своего босса, но сейчас он почувствовал, что его собственный инстинкт среагировал на нечто, сказанное Тилли.
Она была абсолютно и твердо уверена, что над Сэди никто не издевался, и Доусону хотелось понять: откуда такая уверенность?
Глава 14
– Ну что ж, это было полезно, – сказала Ким, когда за Жаклин Харрис закрылась дверь.
– Не дави на эту женщину, – посоветовал Брайант. – Она была классным руководителем Сэди всего только месяц.
– Ну да, и не замедлила сообщить нам об этом – и о том, что под ее началом находится девяносто шесть девочек. Боюсь, что слово «проблемная» мы услышим еще не раз, – заметила детектив, вспомнив краткую характеристику, которую дала Сэди Винтерс ее классная.
– Кажется, что это слово накрепко прилипло к нашей малышке. – Брайант кивнул, глядя, как открывается дубовая дверь.
В щель просунулась голова с перманентом, принадлежавшая Нэнси.
– Может быть, кофе или чай?..
– Нэнси, а что, здесь действительно не существует никакой другой свободной комнаты? – спросила Ким, оглядывая покрытые деревянными панелями стены, которые за все эти годы столько раз красили и перекрашивали, что сейчас они были цвета растаявшего шоколада. Восьмифутовые тяжелые стропила на потолке, казалось, почти касались ее головы, когда она вставала.
Слушая Жаклин Харрис, Стоун наконец поняла, что именно раздражало ее в этой комнате. В «Фэйрвью», детском доме, где прошла основная часть ее детства, была именно такая комната. Ее называли тихой. Предполагалось, что в ней ребенок должен размышлять над своими небольшими нарушениями режима – в основном над дерзкими ответами, нарушениями комендантского часа и прочей ерундой. И эта «тихая» комната была действительно тихой и полностью отгороженной от мира. Обычно в нее сажали часов на восемь-десять.
Ким помнила, что самой ей было только семь, и в детском доме она провела всего три месяца, когда впервые познакомилась с «тихой» комнатой за то, что намеренно разлила чужой напиток за обедом. Она действительно сделала это намеренно. Открытой ладонью выбила пластиковый стакан из рук новой девочки с Ямайки и спокойно