Российский кинематограф 90-х в поисках зрителя. Л. А. Зайцева

установка партнёрски-монолитного ансамбля, то теперь предпочтение отдаётся отдельным профессионалам, показавшим себя на экране именно последних лет. По принципу наиболее узнаваемых зрителем лиц отбирается состав, где каждый исполнитель, играя свою отдельную «партию», реализует определённый аспект общего замысла. Автономно, внутренне формируясь и изменяясь. Персонаж, выпавшая ему роль рождается уже не столько в контакте, во взаимодействии с партнёрами. Он, прежде всего, «сам по себе», он обособленный мотив в общей партитуре авторской композиции… (Как когда-то в фильмах-сказках А. Роу: за каждым – своя мифология). По принципу «саморазвития» формируются характеры и судьбы главных героев, доверенные, как правило, «звёздному» составу исполнителей. Такая перемена в режиссёрском стиле постановщика, отказ от создания слаженного актёрского ансамбля, сообща играющего одну тему (к примеру, «Свой среди чужих, чужой среди своих»), говорит об истоках многих изменений на протяжении нового этапа становления режиссуры Н. Михалкова.

      Мотивы и признаки перемен

      Имея в виду эти особенности наиболее жизнеспособных фильмов 1995-го года, можно, наверное, говорить о том, что в середине 90-х совершается серьёзный поворот в кинопроизводстве. Кажется, ощущается продюсерская рука – даже на такой устоявшейся манере, как кинематограф Н. Михалкова.

      Экран пытается искать альтернативу сюжету о людях, забытых обществом, махнувших на себя рукой. Если на первых порах появившийся в кадре активный искатель собственного места в сегодняшней жизни довольно агрессивно отвоёвывал его у других, существующих рядом (олигарх в «Гении», молодой лейтенант в «Анкор!…»), не беря в расчёт участь растоптанных им людей, то теперь ему на смену приходит человек, для которого судьбы окружающего мира не пустой звук… Именно этого героя в авторской трактовке мощно поддерживает пространственный образ экранной композиции…

      В «Барышне-крестьянке» художественный мир русской природы, усадебного быта, пришедший из отечественной литературы и некоторых кинопроизведений времени «оттепели», теперь составляет фон раскрытия характера, внутренне как бы освещая его истоки живительной силой русской природы. (У Н. Михалкова здесь в активе экранизация романа И. Гончарова «Обломов»)…

      Е. Матвеев предложил образ России как объект событийного конфликта. Острое, непримиримое, смертельное противоборство горстки людей c наглеющим миром разрушителей российской «особости» составляет именно то основание психологических столкновений, контактов, которые становятся мотором развития действия.

      Картина Н. Михалкова связала противостояние характеров и судьбы России. От мирных лирико-повествовательных эпизодов предвоенных лет она постепенно погружается в мрачные глубины противоречий исторического процесса, когда на фоне дачных пейзажей милые собеседники оказываются в реальных условиях жестокого режима становления власти…

      А над всем этим можно