Черный свет. Ирина Сергеевна Родионова

подумал, взвесил все за и против, и решил прийти объясниться. Но в любом случае, Ольга больше не была настроена на любовь, тем более когда эта самая любовь заявлялась глубокой ночью и грозила дверным звонком взорвать ее несчастную голову. Подумав, что если сейчас увидит в коридоре его виноватое, скорбное лицо, она от души врежет дверью обратно в дверной косяк, девушка с почти кровожадным настроем навалилась на выход из собственной крепости.

            Скрипнул открывающийся замок, а она даже и не подумала спросить какую-нибудь глупость вроде «Кто там?».

      Просто распахнула дверь, бледная, злая, готовая высказать прямо в лицо непрошенному гостю все, что она о нем думает. На секунду ее ослепил яркий свет из коридора, Ольга зажмурилась, прикрывая веки ладонью, и в тот же момент ощутила сильный удар по голове чем-то неимоверно жестким и тяжелым.

      Удар немного смазался благодаря выставленной от света руке – солидная часть физической силы пришлась на предплечье, и рука сразу же вспыхнула болью так сильно, будто ее ошпарили кипятком и вскрыли ржавой пилой. В лоб тоже прилетело нехило – от удара ее голова дернулась, как у марионетки, и Оля готова была поклясться, что услышала хруст собственных шейных позвонков. Ошеломленная внезапной болью, девушка застыла, раскрыв рот в немом крике изумления, но как только над ее головой вновь взвилась черная тень заносимой руки, поняла, что нужно срочно что-то предпринимать, иначе ее изобьют до полусмерти.

      Шагнув назад, она спасла себя от нового удара, ее только мазанули по лицу, и вот теперь абсолютно явственно Ольга услышала хруст собственного носа, почувствовала вспыхнувшие огнем губы и сделала еще шаг назад. Все казалось кошмарным сном: странное, выпуклое, ирреальное, словно бы с ней никогда не могло такого быть, словно бы это все привиделось ей в теплой уютной кроватке, а не молотил кто-то неизвестный по лицу чем-то таким тяжелым, боже, какое же тяжелое, как болит голова…

      Шаг, шаг – она развернулась, как в замедленной съемке, слишком медленно, неуловимо, будто руки и ноги ее налились бетоном, который с каждой секундой застывал все сильнее, словно она двигалась в воде. Разбитая голова не давала четко мыслить, и Ольга, которой в этой ситуации лучше всего было бы заорать, что есть мочи, абсолютно молча пыталась убежать в ванную, на кухню, на балкон – туда, где нет этой тупой, пульсирующей боли, где черный силуэт в проеме не пытается ударить ее посильнее…

      Она даже не рассмотрела лица нападающего – черный, чернильный контур на фоне огромного пятна света, черные длинные руки сжимают черный массивный предмет, и Оле хочется крикнуть, спросить, кто он такой, но она гораздо больше сейчас испугана, чем любопытна, и собственные ноги гонят ее прочь от этого дверного проема, от этой опасности, что уже успела протолкнуть в ее сердце черные, длинные щупальца и сжало, не давая вдохнуть.