Заклинание пронесло Жозефину полтора десятка шагов и, изрядно приложив о стену лавки, вынесло ее из Круга Тишины. Уже в полете она видела, как сорвавшийся с тетивы болт вонзился в плечо белой кобылы по самые перья и как ударила алая струя из рассеченной жилы на горле Жана.
Крик застрял в глотке. Девушка создала Щит и попыталась метнуть его в убийцу мальчика, но бесполезно: выпуклая линза только напиталась Силой, но не сдвинулась ни на волос; а вот маг, резко взмахнув рукой, хлестнул по мечущейся от боли и страха белой кобыле огненным шлейфом – и попал, превратив прекрасного зверя в обугленный труп. Но даже в смерти красавица-лошадь послужила своей хозяйке: тело упало прямо туда, куда несколькими мгновениями ранее маг уронил карту, и теперь он, поминая Ирокара, пытался сдвинуть творение своих рук, чтобы завладеть почему-то очень важным для него пергаментом.
Жозефина наконец смогла набрать воздуха, чтобы закричать. Рядом Гильдия наемников как-никак, да и стража должна ходить, они смогут задержать убийц.
Если только это отчего-то не выйдет у той, которая сейчас этого жаждала больше кого бы то ни было.
– Убиваю-у-у-ут! – звонкий голос разнесся по улице, но еще прежде, чем его услышали находившиеся шестью домами ниже по улице наемники, Жозефина оттолкнулась от земли и стремительно полетела к магу.
Перепрыгнув тело Гуго, девушка с разлету врезалась в мага – не руками и не локтями, а плечом, вкладывая в одну точку, достаточно крепкую, чтобы это вынести, весь свой вес, изрядно увеличенный набранной скоростью; подпитанный Щит только добавил убедительности толчку: мага сшибло с ног и швырнуло оземь. Сверху, словно стальнокрылая богиня мщения, спикировала Жозефина, мгновенно заломив ему руку так, что тело само, спасаясь от боли в выдранном из сустава плече, перевернулось лицом вниз.
– Стой. Стража! Никакой магии, оружие на землю! – С улицы, где была контора нотариуса, выбежали четверо стражников, а с другой стороны подбежал десяток крепких бойцов с гербом Гильдии наемников. Две силы, недолюбливающие друг друга по вполне понятным причинам – «эти неумехи в железе! – эти продажные псы!» – коротко обменялись любезностями, то есть парой презрительных взглядов и задиристых оскалов, и сосредоточили внимание на месте короткой схватки.
– Веревку! – приказала Жозефина тоном, душащим в зародыше всякую мысль о возражении или неповиновении; один из наемников подошел, разматывая тонкий прочный шнур, и занялся преступным магом. Убедившись, что руки мага связаны, девушка, не обращая внимания на столпотворение, подошла к Жану и склонилась над ним. Мальчик был мертв, он лежал в лениво расползающемся кровавом ореоле и удивленно глядел в небо.
– Прости меня, если можешь… – прошептала Жозефина, поцеловала его в лоб и нежным прикосновением пальцев