Однако при наличии внешности, в общем-то, отталкивающей барон Грей умел при желании нравиться женщинам. Он неизменно безупречно одевался, держался обходительно и даже мог расщедриться на комплимент, если появлялась вдруг такая необходимость. Но никогда барон Грей не становился привлекательным настолько, чтобы какая-нибудь красотка влюбилась в него без памяти. Неизвестны оставались причины, подтолкнувшие его благородие к такому решению, но все дворяне страны знали, что барон намерен никогда не жениться.
– Стефан! Как мило с твоей стороны заглянуть на мой бал! – протягивая барону тонкие белые руки, казавшиеся еще бледнее из-за длинных рукавов ее черного платья, воскликнула графиня Дюваро. Несмотря на то, что смерть ее мужа имела место шесть лет назад, женщина все еще считала своим долгом носить по нему траур.
– Вы знаете, моя милая, я не мог отклонить ваше приглашение, – любезно поклонился барон Грей.
Взяв его под руку, графиня ввела своего друга в бальную залу, где уже кружились в танце некоторые из пришедших ранее гостей. Внимание не пришлось его благородию по душе, но он сумел сохранить непроницаемое выражение лица. Более или менее значимых людей в зале барон приветствовал с улыбкой, чуть тронувшей уголки его рта. Остальных одарил тем самым неприятным ледяным взглядом, что мгновенно дал понять: вести бесед «из вежливости» барон Грей не намерен. Исполнив необходимый ритуал, старик ушел в самый дальний угол, пообещав хозяйке дома один из танцев.
– Не знаю, что может быть скучнее всего этого, – прошептал его благородие, присаживаясь в золоченое кресло у прохладной стены, отделанной розовым мрамором.
Если кто и слышал жалобу барона, то не посмел ответить на нее.
Тем временем, почти все ожидаемые гости прибыли и бал начался.
В течение часа все шло своим чередом, что, разумеется, не могло не огорчать графиню Дюваро. Она всегда старалась добавить легкую изюминку в угощение, приготовленное гостям, и этот раз не был исключением. Графиня устроила все, что от нее зависело, но угощение уже было подано, а изюминка все никак не желала появляться. Настроение дамы ухудшалось с каждой минутой, и вскоре начало казаться, что его уже ничто не спасет.
– Моя милая, вас будто что-то тревожит, – заметил барон Грей, когда женщина подошла к нему.
Графиня устремила на его благородие растерянный взгляд и вздохнула:
– Ах, Стефан, я так замечательно подготовилась в этом году, но все мои старания, как я погляжу, напрасны. Я узнала, что одна юная особа решила появиться в свете этим летом, и приложила максимум усилий, чтобы заполучить ее на свой бал. О! Несомненно, она бы стала его украшением…
Барон не нашелся что ответить, и потому просто пожал протянутую ему словно в поисках поддержки руку.
– Быть может, ваши сомнения…
– О, Стефан! Ну, какие же «сомнения»?