– Елки-палки! – раздраженно прокомментировал Макс, – по такой бледной «примете» попробуй отыщи. Как ты только умудрилась его заметить?
– Вот умудрилась, как видишь. А что бледная, так это только хорошо. Чем труднее отыскать, тем лучше.
– Да, – заметил Макс, – рыцари, пожалуй, могли об этом ходе не знать.
– Конечно, они не знали.
– Ладно, кажется, я уже вижу вход. Пошли.
Они не без труда протиснулись в узкое входное отверстие и оказались в тесном коридоре с низким сводчатым потолком. Продвигаться по нему нужно было с осторожностью, так как он местами делал резкие повороты, а видимость была весьма ограниченной – инфракрасные очки давали тут довольно блеклую картинку. К тому же, надо было отслеживать те места, где их «красный» ход пересекался с другими ходами: таких мест, если верить заученной ими схеме, было два.
Особенно досаждала пыль, толстый слой которой покрывал пол. Ступать по ней приходилось аккуратно, так как каждый шаг поднимал ее тучами. Она оседала медленно и висела в воздухе, отчего в этом, и без того душном, тесном подземном пространстве было уже почти нечем дышать. Кроме того, она залепляла инфракрасные очки, и их приходилось довольно часто протирать. Всё это вместе взятое, конечно, сильно замедляло продвижение.
Но хуже всего было чувство потерянности, заброшенности, которое как-то исподволь просочилось в душу и порождало ощущение дикой, надрывной тоски, от которой сжималось сердце. Тут, в этой темной каменной кишке, упрятанной глубоко в недрах горы, было по-настоящему страшно, и сознание охватывала неотвязная, мучительная тревога. Эта пыльная труба, которой никто не ходил уже, наверное, бог весть как долго, была связана с внешним миром лишь узким лазом, но и тот был теперь далеко, и почему-то не было никакой уверенности, что его удастся отыскать на обратном пути. Если он вообще будет – обратный путь… В мыслях царило настроение мрачной безнадежности: – Боже, что мы здесь делаем? – подумала Аня. – Как кроты, внутри горы, отрезанные не только от мира, но и от своего времени. Она почувствовала, что руки у нее опускаются, в ногах начинает ощущаться слабость, и предательский холод замораживает всё в груди… Стены и так-то тесного коридора, казалось, сдвигаются, грозя в конце концов раздавить их, а и без того низкий потолок вроде бы становится еще ниже. И Макс почему-то молчит – и это при его-то разговорчивости. Что с ним? Его словно подменили. А что, если и правда под… Стоп!!! Аня попробовала взять свои чувства под контроль, но безуспешно: ее охватила нарастающая волна паники.
– Хорошо хоть то, что, благодаря очкам, пыль не попадает в глаза, – внезапно произнес Макс: голос его почему-то звучал странно – глухо