– В прямом. Зажмурься.
Я вышел и закрыл дверь. Постоял в коридоре с минутку, а потом зашел в соседнее купе, где сидела Зима. Сел рядом с ней. Здесь огней не зажигали, и от окна на нас обоих ложился свет низких и высоких звезд, разделяемых тут и там сполохами вертикальных линий Снов Оружейницы. Луна не виднелась. Она прятала свое убывающее тело за низкими облаками, и о ее присутствии напоминал только размытый ореол света. По купе гуляли тени. Безвредные – просто игра тщедушного звездного света, они блуждали туда и сюда, заглядывая под сиденья и даже внутрь моей кружки с ее так и непочатым содержимым.
Я сцепил пальцы и, набравшись мужества, поднял на Зиму глаза. Она сидела, глядя перед собой. В голубой радужке тоже плясали отблески и тоже милые, тихие, безвредные тени высоких и низких звезд. Я хотел дотронуться до нее, прикоснуться, но не посмел, конечно, и вместо этого, стиснув опять кружку, просто тихо произнес:
– Вот… как-то так. – Осмыслив эту не самую замысловатую в своей жизни фразу и подумав, что ее как-то нужно расширить, я заключил: – Вот как-то… оно так… вышло.
– Пушистик, – позвала меня от двери в купе Тайла.
Я обернулся на нее. Грустно улыбнулся. Она отдала неизвестный мне, но не сказать, что сложный для исполнения знак, и я отдал ей такой же.
– Нет, – рассмеялась она, привалившись к двери купе, – вот так, – она показала мне знак, – соглашаются, а так, – еще один, совсем не похожий, – дают отказ.
Я отдал знак согласия и спросил:
– А на что?
– На секс.
– Ой нет, – рассмеялся я, поставив наконец кружку с коньяком на столик, – нет, я второй раз не переживу такого позора.
– Тогда просто не стоит больше позориться, – посоветовала почти без иронии она, – в этом поезде все равно больше нечего делать: Синий сам правит собой.
Здесь следовало признать ее правоту. Конструктор явно не собирался предпринимать активных действий в ближайшее время. Мир не провалился в бездну Хаоса прямо сейчас. Мы могли жить еще целый месяц… Или один вечер, ну или час… час точно могли. Я улыбнулся Тайле и отдал специальный знак принятия, сразу после этого уже у выхода из купе уточнив:
– Так принято в мастерской Ювелира?
– Во всем Храме, – поправила меня огранщица.
Я снова оценил ее взглядом. Мне она показалась сейчас очень притягательной, созданной из необычных сочетаний. Теплая спецовка, удобная защитная обувь, пояс для инструментов, всё как следует. И меж тем – очень ухоженные руки, заботливо окрашенные волосы, от кожи даже сейчас приятно пахло косметикой. Все это никаких диссонансов не вызывало, сливаясь в ее образе органично и привлекательно.
– А я, признаться, считал, что там у всех целибат, – улыбнулся я, чувствуя к Тайле в основном податливую усталость, – но, с другой стороны, все логично: вы должны каким-то образом расслабляться, если вам запрещены все иные средства, включая кофе…
С этими