– Отец, а почему так получилось с письмами? Разве в Турции гостям не разрешено слать вести домой?
– Может быть по-всякому, – пояснил родитель. – В моём случае передавать послания запретили, потому что султан задумал идти на моего брата войной. То, что войны не миновать, стало ясно ещё в тот день, когда мне предложили сделаться государем, а турецкий правитель видел, что я понимаю его планы, и потому не позволял мне слать письма – не хотел, чтобы я рассказал кому-нибудь о грядущей войне.
– Но ведь твой старший брат мог сам догадаться, что будет война, раз ты не вернулся, – заметил Мирча.
– Одно дело – догадываться, а другое дело – получить об этом достоверные сведения, – возразил отец, но тут же похвалил: – Мирчулике, ты радуешь меня всё больше и больше. Тебе пока не хватает опыта, чтобы делать правильные выводы, но ты мыслишь в верном направлении. Я думаю, из тебя выйдет хороший государь.
Слушая, как хвалят старшего брата, Влад совсем сник, но, поскольку братья сидели рядом, родитель не мог не заметить настроение младшего сына:
– А ты, Влад, не завидуй старшему. Быть младшим тоже хорошо. Вспомни – я ведь тоже был у своего отца вторым сыном. Разве мне жилось плохо?
– Ты жил хорошо и интересно, – пробормотал девятилетний княжич.
– Вот и ты будешь жить так же, если последуешь заветам твоего дедушки, – сказал отец.
Ненадолго воцарилось молчание, которое прервал новый вопрос бойкого Мирчи:
– А что случилось дальше? Война началась?
– Война началась весной следующего года, – продолжал родитель. – Султан взял меня с собой в поход, поэтому я наблюдал битву и видел, как мой брат проиграл. Вскоре после этого я получил весть о смерти брата. Передавали, что он пал в бою…21 Но вот здесь всё непросто. Помните, я говорил вам, что у моего брата могли быть серьёзные причины не ездить по чужим землям? Когда я получил весть о его странной гибели, то призадумался.
– Отец, а почему смерть в бою считается странной? Почему? – удивились дети.
– Смерть в битве обычна для простого воина, – объяснил рассказчик, – а для государя это конец странный. Государь гибнет, только если вся его рать полегла на поле брани. Если же главный военачальник погиб, а войско отделалось малыми потерями – значит, была измена. В случае с моим старшим братом почти все воины уцелели, и вот тогда я решил: «Наверное, брат подозревал измену ещё давно и пытался дознаться, кто зачинщики. Он не мог никуда уехать, пока не дознается, ведь иначе началась бы смута, поэтому и приходилось ему отправлять меня к туркам одного». Вот что я подумал. Можно ли считать, что завет вашего дедушки был нарушен? Не знаю. Знаю одно – если брат в чём-то провинился передо мной, то заплатил за это сверх всякой меры. Это меня очень печалило.
Влад вдруг вспомнил,