– Дзержинский вне себя. Завтра ждёт меня и вас, – кивнул он на Отмана и Курбатова, – в десять ноль-ноль. Разговор будет суровый.
Свет настольной лампы падал в лицо сидевшей перед ним молодой женщины. Следователь Фельдман обычно начинал допрос с молчаливого изучения подозреваемого, в дальнейшем – приговорённого. «А ведь красивая, стерва», – подумал он, не сводя с женщины глаз. Потом пододвинул стул, на котором сидел, поближе к столу.
– Итак, приступим. Фамилия, имя, отчество?
– Савельева Анна Никаноровна.
– Возраст?
– Двадцать пять от роду.
– Место рождения?
– Здесь, в Москве родилась.
– Социальное происхождение?
– Это как?
– Из рабочих, крестьян, дворян, мещан, служащих?
Женщина слегка задумалась:
– Из мещан… вроде бы.
– Род занятий?
Она опять задумалась:
– Раньше на почте работала.
Фельдман ещё ближе подвинул стул.
– Это раньше… а сейчас?
Ей нечего было сказать. Фельдман приподнялся на стуле.
– Молчишь? Так я за тебя отвечу. Нынешнее твоё занятие спекуляция и контрабанда; перепродажа ворованного с государственных складов. Знаешь, что за это бывает? Твоему Миклашевскому не отвертеться от расстрела. Хочешь вслед за ним, контра поганая?!
Он наблюдал за её испуганным лицом: «Нет, она в самом деле хороша. Сейчас бы с ней где-нибудь в другом месте… Неужели и её в расход?»
Между тем Анна разрыдалась:
– Да никакая я не контра… я с блатными имею дело.
– С кем именно?
Савельева пришла в себя.
– Я… я любовница Яньки Кошелькова.
Если бы в это время за окном раздался мощный взрыв, Фельдман и то бы не был так шокирован, как после услышанного. Пенсне самопроизвольно подскочило у него на носу:
– Что-что?!
– Я любовница известного бандита Кошелькова.
Следователь Фельдман резко поднялся, обошёл стол и, подойдя к Анне, склонился, опершись одной рукой на край стола.
– И ты это можешь доказать?
– Он сам любил повторять, что он – Кошельков. Он у меня не раз ночевал.
– Ха… этого мало.
Теперь уже Анна с каким-то тайным чувством превосходства посмотрела в лицо следователя:
– Если вы передадите меня из ЧК в уголовку, я вам сообщу такое…
Фельдман и сам был готов передать ей в уголовный розыск, где бы ей светил срок, а не расстрел.
– Обещаю передать.
Анна Савельева выговорила не сразу, слишком уж непросто было произнести подобные слова:
– Он мне рассказывал, как чуть было… чуть было не убил Ленина. И этот… как его… пистолет показывал, который отнял у него.
Дзержинский срочно куда-то