Правда, тут без жертв не обойтись. Однако эта мысль как раз не очень беспокоила Милова.
Будь против него люди – он наверняка не думал бы об этом с такой легкостью. Моральная сторона убийства не доставляет никаких затруднений лишь на войне. А войны сейчас не было, ее и не предвиделось. И убить человека в этих обстоятельствах было бы для него не так просто, несмотря на то, что в разные времена ему приходилось делать это.
Да; но тут он имел дело не с людьми. Технет, как ему было известно из всех предоставленных ему материалов, при всем внешнем сходстве не человек, а механизм. Машина. И когда речь идет о технете, нельзя даже говорить об убийстве. Ты просто выводишь из строя аппарат – пусть сложный, тонкий, но все же аппарат. И ответственность тут может быть только материальной, а никак не моральной.
Это неодушевленные существа. И хотя Милову приходилось слышать разные мнения на этот счет, он не без оснований полагал, что дело теологов – рассуждать о том, можно ли мыслящие машины причислять к существам одушевленным, и распространяется ли благодать Господня также и на них. Для практика машина всегда останется неживой. Даже если он признает за нею наличие определенного характера, привычек и прочих атрибутов живого существа.
Поэтому Милов, осторожно пошарив в сумке, вытащил пистолет с длинным стволом. Бесшумное оружие, один из образцов, изобретенных и изготовленных в его стране.
Он тщательно прицелился в самого дальнего из видимых ему солдат, не забыв перед тем отвести предохранитель. И нажал спуск.
Пистолет коротко вздохнул.
Было нелегко попасть в находившегося в тридцати метрах солдата, как раз перед выстрелом наполовину защищенного стволом сосны. Однако Милов стрелял наверняка; иного он не мог себе позволить.
Солдат упал, не издав ни звука.
Однако ожидаемого эффекта не получилось. По миловскому сценарию, ближние в цепи должны были броситься к упавшему – чтобы выяснить, что с ним приключилось и при нужде оказать помощь. Но этого не произошло. Солдаты продолжали двигаться в прежнем направлении. Просто в цепи возникла брешь.
«Технеты, – подумал Милов. – Аппараты, не обладающие эмоциями. Им, надо полагать, чуждо инстинктивное движение – броситься на помощь ближнему своему».
Итак, прием не помог. И воспользоваться образовавшимся промежутком было невозможно: он не успеет проползти тридцать метров, цепь выйдет на Милова раньше.
Ну что же; это ведь всего лишь машины…
Отчего только приходится каждый раз заново убеждать себя в этом?
Он медленно-медленно поднялся. На этот раз прицелиться – прямо в того, кто приближался к нему – было куда проще.
Прозвучал второй, еле уловимый вздох. Словно