В то же время сила его голоса усилилась. Голос окутывал меня, обнимал и ласкал, я даже на миг почувствовала его осязаемость. Голос меня не разочаровал, в отличие от его владельца. И когда я бросила на Финка недоуменный взгляд из – под ресниц, клянусь, что уловила, как дернулся в лукавой усмешке уголок его рта. Ага! Играем, значит?
В начале третьего акта, когда накал нашей «любви» уже достигал апогея, я сама потянулась навстречу его губам. Мне стало интересно – а умеет ли он вообще целоваться? Его «понарошку» меня явно не устраивало. И он поцеловал.
« О-о-о»,– как говорит моя тетка. Это было нечто! Этот мужчина умел целоваться. Мне сразу стало как-то беспокойно. У меня снова бухнуло сердце. Вниз – вверх! Застучало! Стук отозвался в ушах, и по телу поплыла сладкая истома, даже ноги, по-моему, подкосились. Когда он оторвался от моего рта, я увидела понимающую и как бы извиняющуюся улыбку.
Финала я ждала с нетерпением. Воздух вокруг нас с Родстером наэлектризовался. Режиссер уже давно перестал делать свои замечания, а все актеры весело переглядывались. Я отлично видела это, меня это даже покоробило, где-то глубоко в душе, но я ничего не могла поделать с собой. Успокаивало одно – я все делаю правильно.
Аманда любит своего генерала по роли, боготворит его и готова отдать за него жизнь. Что-то похожее я сейчас и испытывала. И кто может обвинить меня в том, что я не так играю свою роль? Когда я произносила прощальный монолог, мой голос дрожал, глаза сияли, и я уже не понимала, где вымысел, а где реальность.
Вот он – наш последний прощальный поцелуй. Я в рваном платье, с растрепанными распущенными волосами, и мой герой в белой рубашке, расстегнутой на груди. Темные волосы падают ему на лоб, и он откидывает их небрежным жестом.
Он признается мне в любви, но любовь к Родине сильнее, и он готов принять мою жертву во имя Отчизны. И он говорит, что будет любить меня всю жизнь. А потом наклоняется и целует в третий раз за вечер. Мне хочется обнять его и не расставаться с ним никогда – никогда. Поцелуй нежен и страстен. В душе что-то расцветает, становится тепло и спокойно. Да, я пойду на смерть, но не за Родину, а за него – моего любимого.
Я отбегаю на край сцены и взлетаю наверх. Меня выхватывают огни прожекторов. Раздается огненный залп. Я проношусь светящимся вихрем сначала по сцене, а потом – под потолком зрительного зала. Прожекторы мечутся и слепят ярким светом. Я, под шумок, исчезаю в специально сделанной нише. А с потолка начинают ярким водопадом сыпаться звезды. Финал.
Пройдя по потайным коридорам, я вернулась на сцену под громкие аплодисменты нашей труппы и господина режиссера.
– Браво, браво, госпожа Виард, вы составили достойный дуэт с господином Финком, поздравляю, – провозгласил он.
– Благодарю вас,– я поклонилась и подняла взгляд на своего партнера.
Он смотрел на меня задумчиво и оценивающе, я не понимала его взгляда. Буквально через секунду все изменилось, его лицо озарила ленивая улыбка, и взгляд