Важно и то, что у китайцев после во многом неудачного ХХ столетия, когда иностранные державы зачастую понукали Срединной империей, вновь проснулся инстинкт величия. И появилась непоколебимая уверенность в собственных силах. В первой половине 80-х годов китайские политические деятели жаловались, что живут под дамокловым мечом советской угрозы. Для образности речи говорили даже, что «не спят от страха по ночам, а днем не могут кушать, ибо палочки для еды не слушаются их дрожащих рук». Сейчас те же политики в частных беседах заявляют, например, что им безразлично, кто будет следующим Президентом России, ибо «ни Зюганов, ни любой другой российский политик не посмеют выступить против КНР».
А один китайский чиновник, разъясняя разницу между регулярной китайской армией и народным ополчением в провинции Чжэцзян, заметил: «Ополчение гораздо слабее, чем регулярные войска, но, разумеется, сильнее российской армии». Другой чиновник из провинции Фуцзянь, что напротив острова Тайвань, так ответил на вопрос о том, страшно ли было во времена эскалации напряженности в Тайваньском проливе весной 1996 г.: «Страшно было американцам; они послали к берегам Тайваня авианосцы, понимая, что если начнется заваруха, то мы не только мокрого места не оставим от этих кораблей, но пощекочем нервы всей Америке».
Великодержавные планы не афишируются в Китае на официальном уровне. Напротив, китайские лидеры всячески подчеркивают, что КНР пока всего лишь одно из развивающихся государств, все еще сравнительно слабое и отсталое и что, даже когда Китай станет по-настоящему могущественным и богатым, он не будет стремиться к гегемонии, к контролю над другими народами. Тем не менее, если почитать статьи китайских журналистов и особенно ученых, то они буквально пропитаны жаждой руководить миром и уверенностью, что великому Китаю уготована сия роль в грядущем столетии. Утверждается, например, что Китай – это та сила, которая помогла третьему миру «встать во весь рост и бросить вызов богатым странам», что «в XXI столетии центр тяжести человечества переместится в Азию, где будет возвышаться исполинский Китай» и т. п.
О великодержавных амбициях Срединной империи свидетельствует и ее международная деятельность: стремление участвовать в обсуждении и решении всех животрепещущих проблем современности в ООН, присутствовать на пяти континентах и влиять на события там, во всем и всегда иметь собственное, независимое мнение, обладать наравне с другими великими державами ядерным потенциалом, догнать наиболее развитые государства по основным показателям совокупной мощи.
При этом Пекин еще гораздо раньше Москвы, в начале 80-х годов, пришел к выводу о целесообразности проведения сбалансированной внешней политики. Китай отказался от союзов с крупными державами, ссылаясь на то, что такая стратегия в прошлом ставила китайцев в подчиненное положение по отношению к партнерам (СССР, позднее США), лишала их самостоятельности, возможностей