Ладно, можно допустить, что бесчувственного историка перенесли, облачили в древнее одеяние и подсунули ему ряженого оруженосца. Это ещё, хоть и с натяжкой, вообразить можно. Но позвольте! Куда в таком случае делась зима? Где снегопад и сугробы? О нет, превратить зиму в лето никак невозможно! А Дариор был уверен, что пробыл без сознания всего пару мгновений. Как же за этот ничтожный отрезок времени погодные условия могут так радикально перемениться?
Трудно было определить, в какой местности оказался Дариор. Солнце здесь ужасно пекло, а небо лучилось девственной чистотой. Сухая жёлтая почва хрустела под копытами лошадей. Вокруг раскинулся хвойный лес, а впереди мрачной громадой нависали хребты гор. Дариор неплохо знал географию, а потому, исходя из климатических и природных особенностей данного места, заключил, что находится где-то на юго-западе Франции или, может быть, в Испании.
Дариор не представлял, что ждёт его впереди, в этом таинственном замке, и существует ли он вообще. Он не знал, как себя вести и что делать. Быть может, безопаснее будет развернуть коня и поскакать обратно к кладбищу? Если Дариора перетащили туда, то должны же остаться какие-то следы! Но что-то подсказывало: никто его не переносил.
Он всё ещё продолжал тешить себя надеждой о непонятном розыгрыше, раздувая и охраняя её, как робкий костерок. Но вот тропа стала пологой, впереди открылось чистое поле – и надежды Дариора рухнули. Вдалеке возвышался громадный средневековый замок, словно сошедший со страниц летописей времён Иоанна Доброго. Кто и почему назвал его замком, было непонятно. Абсурд!
Город – вот более подходящее название этой громаде домов, стен и башен. Именно город! Под словом «замок» мы обычно подразумеваем одинокий дом феодала. Нечто монолитное, незыблемое, выдолбленное из цельного куска камня. А это был город – со зданиями, улицами, храмами и площадями.
К тому времени, как вдалеке показалась высокая стена замка, тянущаяся по массивному холму, солнце уже достигло зенита. Было очень жарко – такого пекла Дариор не ощущал давно.
Конь историка был явно выносливее и резвее лошадки оруженосца, потому Дариор весь путь гарцевал впереди, тем самым увиливая от разговора. Но вот Лафос неожиданно пришпорил лошадь и поравнялся с историком. Кажется, отношения между наместником и оруженосцем были весьма простецкими и не обременялись условностями. К тому же Лафос, похоже, уже забыл о странном поведении своего сюзерена.
– Уф, ну и жара! – пропыхтел оруженосец, протирая лоб мокрым платком. – Поскорей бы уж пошли дожди.
– Но, думаю, что в холод зимой было не лучше! –