– Не знаю, как другие думают, а по мне так игрушка новогодняя.
И загорелась, засверкала, засияла изнутри белка. Сбежались на чудо это посмотреть звери лесные из дальних краёв.
Охали и ахали и говорили, мол, как же здорово белка придумала устроить им праздник в лесу.
Долго ещё в лесу качался на ветру фонарик, даря радость и веселье.
Федя, дедушка и февраль
Не смотря на все ухищрения дедушки Степана Григорьевича, пятилетний внучок Федя засыпать, не хотел. Никакие аргументы, что время детское вышло и пора спать, на него не действовали. Он вертелся юлой под одеялом и, высовываясь из – под него, строил деду смешные рожицы. Угроза утром не получить заветную шоколадку не возымела успеха.
– И без шоколадки обойдусь! – завил маленький пройдоха.
Внутреннее чутьё подсказывало Степану Григорьевичу, что с мечтой посидеть возле телевизора за полночь, посмотреть любимые телепередачи придётся расстаться. А ведь какая вышла оказия: супруга ушла к сестре с ночёвкой помогать со стряпнёй на день рождения. Но позвонил сын и упросил взять внука, у них с женой тоже возникла, говоря военным языком, внештатная, однако же, приятная, ситуация – друзья решили отметить годовщину свадьбы. «Папа, Федя стал намного послушнее, дисциплинированнее, – клятвенно заверил сын. – Хлопот не доставит. Вот увидишь, как он изменился!» Очень скоро Степан Григорьевич увидел и убедился. Внук в первые же минуты пребывания в дедовом доме навёл свой порядок. Степан Григорьевич успокаивал себя, мол, дети есть дети, и сквозь пальцы смотрел на шалости внука. Когда возникло подозрение, что кое – чем придётся пожертвовать, равновесие душевное немного всколыхнулось.
– Хорошо, – сказал дедушка, – на нет и суда нет. – И пошёл из спальни.
Едва дошёл до двери, внук подал голос.
– Деда – а… – просительно протянул он.
– Что? – не оборачиваясь, спросил Степан Григорьевич.
– Вот если расскажешь что – нибудь интересное, честное – пречестное слово, усну обязательно.
Дедушка повернулся и строго сказал:
– Сказки, полагаю, тебе уже не столь интересны?
Федя промолчал, поводил глазами плутовато.
– Конечно…
Степан Григорьевич вернулся и сел на кровать рядом с внуком.
– Давай вместе подумаем, что тебя может заинтересовать, – внутренний метроном вещал, время в запасе есть.
Минут пять дедушка, и внук сидели в полном молчании. В установившейся тишине громко тикал будильник; медленно передвигалась стрелка, секундная всё куда – то спешила, оставляя позади бег мгновений. Также слышался шум вечернего города за окном: пели на все голоса клаксоны автомашин, урчали двигатели, шумел в ветках февральский ветер, внезапно сильно задувший с севера.
Первым нарушил затянувшееся молчание внук.
– Деда, вот так и будем сидеть,