Не стерпела Кузнечиха – задала вопрос.
Смыл с лица земли ослушницу понос.
Ну, друзья, какой дурак задаст вопрос,
Если землю затопил безгласия понос!?
Но из хрупкой песенки взлетает вещий час,
И упали с шей нечистые верёвки,
Из земли сквозь понос огневые винтовки
Целят обоймами вопросов в палача!
Идольский владыка Вопросами к столбу привязан,
И уже басит нелёгкую песнь Ответов грозных пламя.
Кузнецам казнённым с того света путь домой указан
Дымом светящимся, гласным, как наше знамя.
Пусть вопросы при власти свободы и счастья глупей —
Что же, горе мудрее счастья.
Только ради дурости ты не дыши, не пой,
Чтобы после могло вволю петься и дышаться.
Баллада о карлике с рогом на заду
Грянет час, и неподкупный Разум
Опоит гордыни алкоголь,
Солнце на года в грязи погрязнет,
Подлость коронуется Землёй.
Слышишь – над столетьем кто-то каркнул?
Помнишь – в пятьдесят шестом году
Стал поэтом волосатый карлик,
Хитрый карлик с рогом на заду.
В час вечерний, солнечный, далёкий
У Лужнецких выступал ворот
Тот поэт. А рядом у дороги
Девочка с игрушкою ревёт.
Та игрушка, бурая корова,
Добро-безалаберно глядит
В синий день, что ниткою суровой
Некрасивой сумрачно прошит.
«Что ты плачешь – солнышко у власти,
Нету злобной лампы и следа!»
«Папа, мировой второй участник,
Был бурёнку вынужден продать!
Ты писал о зеках и о солнце,
Парус бригантины надувал,
Но за творогами понесёшься
К нам, на не…геляльный сеновал!
Я спасу отцовские угодья,
Глупость глупых дядек разорвав,
Ты – цветочек барственный в природе,
А ведь есть бессчётная трава!»
«Мы тебе покажем маму Кузи,
Маму Кузи – злейшую из мам!», —
Карлик перед девочкой разулся,
Грохнул башмаком по воротАм!
Честен карлик, ничего не скажешь!
Разменявши пять десятков лет
Плачется: «Казнён Лаврентий Павлыч,
Но вельможно дрыхнет Пиночет!
Встань, любовь, и Рай, смешайся с адом!»
Но диктует старцу злая плоть:
«Надо сердце рогом запороть,
Разум задавить вельможным задом!»
…Через четверть века из-за леса
Товарняк проехал по мосту,
Мчит с родной бурёнкой Поэтесса,
Мчит она на выставку в Москву!
Слёз толпы она зазря не выжмет,
Лучше них – поллитра молока.
В стаде лет её Поэме – выжить!
А от Звёзд? Лишь череп да рога!
Наша дорога
Мир между Ним, Всемогущим, и человеком,
Грешным и нищим и диким не стоил бы праха пустого,
Кабы не Жертва – великая светлая Жертва Голгофы.
Шёл человек, пожирая