Роберт де Форест не отказался проводить выставку, но меры предосторожности все-таки принял. Прежде всего он запросил мнение сенатора Рута (senator Root), следует ли придерживаться решения о проведении выставки. Кроме того, в январском номере Бюллетеня музея Метрополитен была опубликована статья Ли Симонсона (Lee Simonson), председателя художественного комитета Американского Русского института[754], о достижениях в реставрации икон в СССР, где он писал, что после поездки в страну Советов убедился, что музеи стали советской страстью и бывшая собственность Романовых сохраняется не менее тщательно, чем ценности в Лувре[755]. Секретарь музея Метрополитен Генри Кент (H. W. Kent) советовал журналистам писать сообщения о выставке, не указывая, кто предоставил иконы[756]. Дабы не злить противников выставки, была отменена лекция Кристиана Бринтона[757], которой должен был открыться показ в музее Метрополитен. Более того, последовали рекомендации «без огласки принять все меры предосторожности против нарушений порядка во время открытия выставки»[758]. Но это не понадобилось. На открытии было много людей, но обошлось без инцидентов. Победа руководства музея Метрополитен в борьбе за выставку дала зеленый свет ее шествию по Соединенным Штатам Америки.
Часть V. Дело о продаже икон с выставки: Следствие продолжается
Вопрос о том, было ли что-то продано из экспонатов выставки, будоражит умы исследователей. Каталог древнерусской живописи Эрмитажа свидетельствует, что после возвращения выставки на родину иконы, принадлежавшие «Антиквариату», поступили в продажу. Точно известно, что в числе проданных после возвращения выставки в СССР были иконы «Свв. Федор Стратилат и Федор Тирон», «Св. Никола, с житием» и две иконы из праздничного чина, некогда принадлежавшего Тверскому музею, «Рождество Христово» и «Преображение» (прил. 11 № 139, 142–144)[759]. Эти иконы не входили в первоначальный состав выставки в Германии и Австрии, а были добавлены позже, осенью 1929 года. Они принадлежали партии, которую «Антиквариат» сформировал в Москве из своего собственного товара для показа в Лондоне[760]. Эти иконы изначально предназначались на продажу, ни в одном из каталогов выставки они не показаны принадлежавшими музеям. После возвращения выставки в СССР четыре названные иконы оказались в коллекции И. И. Рыбакова в Ленинграде. Он выменял их у «Антиквариата» на редкие французские книги XVIII–XIX веков. В 1950‐е годы его наследница, О. И. Рыбакова, продала иконы Эрмитажу, где они сейчас и находятся. По счастливому стечению обстоятельств они остались в России[761].
То, что иконы, принадлежавшие «Антиквариату», после возвращения